Дохристианские верования саамов

Б.И.Кошечкин Прибалтийско-финские народы России М. Наука 2003

В наши дни дохристианские верования саамов трудно поддаются реконструкции. Несмотря на то, что христианство было принято ими довольно поздно и при этом значительный пласт языческих воззрений и культов саамы сохранили вплоть до XX в., их первоначальная целостность была утрачена в ходе времени и они значительно трансформировались под воздействием различных внешних влияний.

Имеющиеся в распоряжении исследователей данные свидетельствуют, что у разных групп саамов в их древних культах существовали определенные различия; неодинаковы были как дошедшие до нашего времени имена древних божеств и мифологических фигур, так и места, которые они занимали в пантеоне. Немало особенностей отмечается в древних воззрениях западных и восточных групп саамов. К тому же часть восточных саамов - в первую очередь Кольские саамы - в отличие от их западных групп восприняли христианство в его православной форме. Это вело также к некоторым особенностям в развитии их религиозных взглядов, сказывалось и на системе брачных отношений. Наряду с этим приходится отметить, что источники по культам Кольских саамов особенно скудны. Правда, связанные с ними археологические материалы, как будет показано в разделе о культовых местах Кольских саамов, изучены на территории их расселения достаточно хорошо.

Древними источниками по ранним формам религии предков современных саамов большинство исследователей считают наскальные росписи и петроглифы, сохранившиеся на всей древней территории расселения саамов, включая Карелию. Связывать их с саамским населением позволяет определенная преемственность, а именно - тот факт, что аналоги наскальным изображениям обнаруживают рисунки на бубнах саамских шаманов.

Наскальные изображения отражают охотничье-рыболовецкие занятия оставившего их населения и явно связаны с соответствующими формами культов: это изображения человеческих фигур, животных, лодок, охотничьих луков, ряд абстрактных фигур, которые можно толковать, как символы солнца и т.д. (Pentikainen, 1994. S. 131). На некоторых бубнах можно видеть и отражение саамских представлений о трехмерности мироздания. Письменные источники, на которые можно было бы опереться при реконструкции саамских верований, довольно поздние и относятся преимущественно к западным саамам. Это - судебные протоколы, в основном XVII-XVIII вв., связанные с рассмотрением дел о саамских колдунах и их деятельности. Показания обвиняемых нельзя считать достаточно соответствующими реалиям, к тому же они отражают и тенденциозность писцов. Более надежны записки христианских священнослужителей, работавших в саамских приходах. Составлялись они в значительной мере благодаря запросам шведской Коллегии древностей, основанной в 1667 г. Именно на основе этих материалов была написана И. Шеффером, профессором Упсальского университета, его "Лаппония" (1673 г.), остающаяся до наших дней ценнейшим источником по саамской культуре. Стоит упомянуть, что К. Ганандер в свое время опубликовал притчу о финской мифологии (Mythologia Fennica, 1789), где он привел список имен саамской мифологии. Сведения о религии Кольских саамов относятся лишь к концу XIX - началу XX в. и основаны на полевых материалах того времени. Определенный вклад в это внесли финские пасторы (Я. Фельман, Л. Лестадиус), но основная роль принадлежит Н. Харузину, который считается классиком в этой области. Его основная работа (Харузин, 1890) до сих пор мало известна западным исследователям (Pentikainen, 1994. S. 133). Следует оговорить, что и большинство западных исследований, посвященных саамской религии, не затрагивают верований коль-ских саамов, исключение составляет, видимо, только труд финляндского рели-гиеведа Уно Харва (Harva, 1915).

Определенная часть дохристианских верований была, видимо, однотипной у всех групп саамов, как, например, представления о трех частях мироздания - верхнем, среднем и нижнем мирах. Нижний, потусторонний мир, где жили души умерших и духи-покровители, восточные саамы называли Туотилмби, т.е "другой мир", западные - Ямиэаймуо, Ябмеаймо. Этот мир находился под землей, хотя есть записи, сделанные у восточных саамов, что мир мертвых был, напротив, на небе, среди звезд, причем люди, погибшие насильственной смертью, уходили в северное сияние, которое и возникло из крови этих жертв (Pentikainen, 1994. S. 151). Средний мир был земным, где жили люди и животные, а верхний - небо - принадлежал божествам. При этом у всех саамов существовало представление о том, что неподвижная Полярная звезда служила опорой, державшей небо, видимо, с помощью столба или дерева. На это указывают ее названия, в переводе означающие "столп мира", "столп неба" и т.п. Как уже упомянуто, трехмерный мир четко изображен на ряде шаманских бубнов, однако толкование этих изображений в определенной мере гипотетично, так как достоверных материалов, полученных от самих саамов, об этом нет.

Реконструировать древний пантеон саамских божеств крайне трудно: очень велико число их имен и разнообразны представления о них, во всяком случае в том виде, в каком они дошли даже до ранних исследователей. При этом одно и то же божество имело несколько вариантов имени. Можно полагать, что единого верховного божества у саамов не существовало (Pentikainen, 1994. S. 152).

Одним из верховных божеств был, видимо, Юбмель или Ибмель. Именно это божество многократно упоминалось в древних, относящихся к XI-XII1 вв. скандинавских сагах и рассказах о плаваниях на Север в эпоху викингов. Имя Юбмеля и его культ в различных формах известны у большинства народов урало-алтайской языковой общности, возможно, и шире (ср.: Haavio, 1965. S. 205). Предполагается, что Юбмель символизировал жизненные силы природы. Наряду с этим к числу верховных божеств принадлежал бог Солнца, который существовал у всех групп саамов (Pentikainen, 1994. S. 152). Он носил имя Пейвэ или Бяйвэ. Известно, что при окончании полярной ночи появление Солнца следовало приветствовать поклоном (Itkonen T.I., 1946 в). По сохранившимся сведениям, Пейвэ приносили в жертву белую важенку. Бог Солнца, видимо, не был персонифицирован, а бог Грома, напротив, был антропоморфным существом и держал в руке молот. Кольские саамы так же, как и колтты, называли его Тиермес, остальные финские саамы - Укко, Укконен, у скандинавских саамов его имя было Хораквалес. Среди древних божеств известны и женские. В старых источниках часто упоминаются четыре богини - Мадеранна, Саранна, Юксанка и Уксакка, причем их роли не всегда ясны, но в целом их связывают с заботой о сохранении жизни на земле - как рождением людей, так и животных. Упоминается и еще одна богиня - Ябмеакка, властительница загробного мира. Но самая многочисленная группа божеств или духов в древнем пантеоне была связана с повседневной жизнью и хозяйственными занятиями саамов. Это были "хозяева", ведавшие различными отраслями хозяйственной деятельности саамов. Первое место среди них занимала Луот-хозик ("хозяйка оленей") - покровительница оленей и оленеводства. По сведениям, полученным Н.Н. Харузиным, облик ее зооантропоморфный: "ходит на ногах, как человек, и лицо человечье, только вся в шерсти, словно олень" (Харузин, 1890. С. 152). При благополучном возвращении оленей после вольного выпаса саамы благодарили покровительницу стада словами: "Спасибо тебе, Луот-хозик, что сберегла наших оленей". Божествами охотничьего и рыболовного промыслов были Аккрува -покровительница рыболовства и Мец-хозяин - хозяин леса. Покровителем дома являлся Пырт-хозяин - домовой, местом пребывания которого служил камелёк.

Для западных саамов были характерны также представления о подземных жителях - карликах или гномах, у которых вся жизнь шла "наизнанку" или "вверх ногами". Они так же, как и саамы, вели оленеводческое хозяйство. У западных саамов они известны под скандинавскими наименованиями куфихтар или илда. О них сохранилась богатая устная традиция. Согласно ей гномы очень богаты, поведение их похоже на поведение людей, а их отношение к людям неоднородно: они могут помогать людям, давать им добрые советы, но могут пытаться и заманить человека в свой мир и оставить его там навсегда (если он попробует их угощения). Кроме того, их подозревали в том, что они могли похитить человеческого ребенка, оставив вместо него своего "подменыша". Эти представления существовали у всех групп саамов (Pentikainen, 1994. S. 154).

У саамов были широко распространены реликты культа животных, в первую очередь это касается медведя и дикого оленя. У некоторых групп саамов медведь был тотемным животным. Во всяком случае, финляндские восточные (инарские) саамы считали, что их соседи колтты были "детьми медведя". По одной версии, медведь в прошлом сам был человеком, которого заколдовали, по другой - он взял в жены женщину-саамку, от которой и произошли саамы-колтты. Колтты сами считают, что медведь может превратиться в человека (и наоборот). Характерно, что они не едят медвежатины.

У других групп саамов сохранились, хотя и относительно слабо, пережитки медвежьего культа. "Медвежий праздник" подготавливался уже начиная с выхода на охоту на медведя, при этом соблюдались различные ритуалы. Поедание медвежатины организовывалось всем поселком, но при этом на женщин накладывался ряд запретов. Кости съеденного медведя тщательно собирались и захоранивались - считалось, что это позволит ему вновь воплотиться в живого. Многочисленны также различные предания и представления о священном олене с золотыми рогами - Мяндаше, который, по некоторым представлениям, также выступает как прародитель саамов. К тому же дикий олень был обязательным спутником саамского шамана в его путешествиях в загробный мир. Шаман (нойда, ноайде) вообще осуществлял связь людей с потусторонним миром, мог лечить тяжелобольных и предсказывать будущее. В случае тяжелого заболевания человека, - если он лежал в сильном жару или в состоянии комы, - считалось, что это результат попыток духов подземного мира похитить его душу. Чтобы спасти его, шаман должен был послать свою душу в потусторонний мир и вызволить оттуда душу больного. Шаман доводил себя до состояния транса пением, ударами в бубен, пил настойку мухомора или водку. Душа его воплощалась в дикого оленя (Saiva saroa) и отправлялась в странствие. Этот олень и был его "альтер-эго". Помогали нойде в его странствиях также священная рыба (Saiva guelie) и священная птица (Saаiva loddie).

Понятие сайва (sajva) было распространено у всех групп саамов, хотя значение его было неодинаковым. У Кольских саамов оно связывалось с понятием южного или юго-западного ветра, но шире всего оно употребляется для обозначения священных вод - это прежде всего проточные озера с очень чистой водой и особо вкусной рыбой, лов которой был связан с различными запретами (в частности, на участие в нем женщин) и приношением жертв "хозяину" озера.

Непременной принадлежностью обрядов саамских нойдов был "магический барабан" - бубен. Он имел в основе округлый, овальный, иногда расширенный к верхней части обод. С внутренней стороны в ободе были две прорези, в которые вставлялась поперечная рукоять. Обод обтягивался оленьей кожей. Поверхность кожи покрывалась, как уже упомянуто, изображениями трехчастного мира, символическими знаками, астральными рисунками, изображавшими скандинавских и саамских божеств. На более поздних экземплярах встречались и изображения Иисуса Христа. Нередко на поверхности бубна, прямо на изображении солнца цепочкой прикреплялись медные кольца. Специальным молотком из рога оленя нойда ударял в бубен таким образом, чтобы кольца пришли в движение. Удары сопровождались пением, к которому присоединялись присутствующие. По данным скандинавских исследователей, магический бубен использовался чаще всего при проведении сложных обрядов предсказания, в частности и для того, чтобы узнать, удастся ли охота или какое-либо иное начинание, а также при лечения больных.

В записях В.Ю. Визе сохранился рассказ известного Кольского саама-оленевода Василия Бархатова о нойде Михаиле Кирилловиче, жившем в 1890-е годы в Ловозерском погосте. Нойда жил в веже с двумя женщинами, которых избирал "в товарищи". В их домашнем обиходе совершенно отсутствовали изделия из железа. Желающий услышать от нойды пророчество приходил к нему с оленем. Заколов животное и сварив его мясо в медном котле, все ели оленину по-собачьи", "нападком", т.е. ртом, без участия рук. Пришедший за советом также приглашался к трапезе, но при условии соблюдать эту манеру есть. Насытившись, колдун запрягал тройку оленей, упряжь которых была расшита бисером. После бешеной езды нойда начинал общение с духами.

По представлениям саамов, нойды обладали способностью привлекать обратно ушедших оленей, лечить болезни, наладить счастливую супружескую жизнь, они разъясняли вещие сны и прорицали будущее. Нойды могли также нанести вред человеку - с помощью некой нематериальной силы, называемой "ветряное" или "стрелы", наслать недуги, из которых наиболее распространена была "колотья", т.е. лихорадка.

Особой известностью в Русской Лапландии пользовались нойды - уроженцы Сонгельского погоста, которые считались способными вынимать из живых животных сердце или печень. В других погостах боялись сонгельчан и встречали их с почтением и страхом. До нас дошли имена некоторых нойдов. Кроме уже упомянутого В. Бархатова, в Пазрецком погосте в 1880-е годы успешно занималась колдовством Афимья Егоровна Титова, жена нотозерского уроженца Ивана Титова, которого она, по преданию, спасла из рук нечистой силы. Фотография Афимьи Егоровны иллюстрирует упоминавшийся уже труд Н.Н. Харузина "Русские лопари".

У саамов существовали языческие идолы - грубо выполненные антропоморфные фигуры из дерева или камня. Они долго сохранялись вблизи саамских жилищ или промыслов, в уединенных живописных уголках, где совершали религиозные обряды и жертвоприношения. Но среди культовых памятников наибольшей известностью пользовались сеиды. В числе первых европейцев, описавших капища саамов, был уже упомянутый И.Шеффер. В своей знаменитой "Лаппонии" он подчеркивал, что сеиды созданы не какими-нибудь искусными способами, люди находят на берегах рек или болот каменные глыбы причудливой формы, которые и служат символом бога Сторюнкаре и объектом поклонения. Источники указывают на территории Кольского полуострова немалое число мест, где совершались жертвоприношения. Так, на полуострове Рыбачьем, в районе Шарапова Наволока следы древнего капища найдены на плоской вершине одной из прибрежных скал. Здесь же в расселине можно увидеть скопление рогов и костей животных, некогда принесенных в жертву. В Печенгском районе известны древние капища недалеко от зимнего Пазрецкого погоста на озерах Сальмиярви, Ярв и др. На оз. Ловозеро, на вершине острова Колдун, в углублении под моховым покровом в 1980-е годы были обнаружены в большом количестве полу сгнившие оленьи рога, что напоминало вид капища в известном труде Шеффера.

Священными камнями-сеидами обычно были такие валуны и скалы, которые хорошо выделялись на общем фоне ландшафта - возвышались на островах озер, среди болот или на вершинах горных тундр. Большая часть сеидов - естественного происхождения, как отмечал еще Шеффер, хотя некоторые, очевидно, воздвигались искусственно.

В зависимости от сходства с обликом человека или животного сеиды можно подразделить на антропоморфные и зооморфные. Выразительное описание внешнего вида антропоморфного сеида в долине р. Поной дано В.В. Чарнолуским в книге "В краю летучего камня" (Чарнолуский, 1972). Издали каменная фигура напоминает приземистого человека, в печке, лицом она обращена к погосту. Весь "человек" сложен из семи больших плоских камней, только голова имеет вид усеченной пирамиды с вершиной (т.е. "лицом"), обращенной к востоку- Семь маленьких камней-прокладок вложены между большими камнями. Отсутствует камень, изображающий шапку. Вокруг истукана достаточно свободного места - здесь, вероятно, происходили общие собрания старцев погоста, приносились жертвы этому каменному богу, проводились гадания. Он грубо сложен из камней, и притом так, что действительно производит впечатление божества" (Чарнолуский, 1972. С. 100-101). В настоящее время сеиды можно выделить среди обычных валунов и скал, благодаря сохранившимся среди местного населения воспоминаниям, иногда по вещественным доказательствам. Так, прямым подтверждением связи того или иного отдельно стоящего камня с языческим культом служат следы жертвоприношений: присутствие у его подножья костей животных и птиц, оленьих рогов, находки монет и ружейных пуль. Известно, что иногда священный камень обмазывали кровью жертвенных животных или рыбьим соком. По мере их высыхания считалось, что сеид "съел" подношение.

Представления о саамах, как народе, среди которого было много колдунов, отразились в народном творчестве соседних народов, были известны также в Западной Европе и в Московии. Так, в карело-финском эпосе "Калевала" говорится, что жители Севера -Похъёлы опасны тем, что владеют чарами. Когда Лемминкяйнен направлялся в Лапландию, мать предупреждала его:

Не ходи ты, мой сыночек,
В села далекой Похъёлы,
На поля детей лапландских,
Запоет тебя лапландец.
Закленет тебя терьянец,
По уста положит в угли,
В пламя голову и плечи,
В жаркую золу всю руку...
(перевод Л. Бельского).

Даже у Шекспира, в "Комедии ошибок" есть отголосок этой славы жителей Лапландии:
Не сомневаюсь я,
Что это все проделки чародейства,
Что много здесь лапландских колдунов.

Распространение христианства на территории Карелии происходило постепенно. Крещение карельского населения Приладожья было проведено еще в XIII в. (1227 г.). Саамов же крестили в 1540 г., после основания монастыря в Кандалакше. Наиболее активно их обращение в православие пошло после основания Печенгского монастыря, когда обряды крещения были проведены сразу в нескольких местах. Одним из них, по-видимому, стала Пазрецкая губа. По мнению знатока края Д.Н. Островского, ритуал здесь напоминал картину крещения в Днепре, осуществленного в свое время князем Владимиром. Основатель Печенгского монастыря Трифон соорудил для новокрещенных часовню во имя Бориса и Глеба, сыновей Владимира. Саамов Сонгельского погоста крестили на их родовых землях, у оз. Алла-Аккаярви, где в то время находилось их зимнее поселение, получившее затем название Ристомен-сыййт, т.е. Крестовый погост. Наконец, обитателей долины р. Печенги крестили близ места впадения в нее р. Манны, и там в честь этого события была построена небольшая церковь Успения.

Поклонение "русскому богу" нередко сочеталось у саамов с традициями языческих обрядов. Они усердно посещали церковь или часовню в зимнем погосте, а переселяясь весной на родовые промысловые угодья, брали с собой иконы и, прибыв на место, укрепляли их на ветвях близко расположенных от жилья деревьев. Лики святых в обрамлении весенней листвы весьма напоминали положение древних идолов в языческом капище. Не прекращались и жертвоприношения сеидам.