Скажу вам честно: если бы мы с утра не пережили известные события на Заяцких островах, то я, пожалуй, готов был совершить ошибку и посчитать за чудо именно эту нехитрую трапезу: черный соловецкий хлеб с малосольной селёдкой. Мы ели её с маслом, запивая всем, что было на столе жидкого, но в следующий раз (если, конечно, судьба позволит мне такую роскошь), я непременно запасусь и головкой репчатого лука, и ведёрком самодельного кваса - и уж поверьте, что перед такой едой не устоят никакие деликатесы в мире.
Как следует утолив голод, мы стали строить планы на следующий день, и в процессе этого построения я выскочил на улицу покурить. Было уже сравнительно поздно - насколько вообще уместно говорить о поздних часах в соловецкий июль - и небо на западе красилось в закатные цвета. Задумавшись о чём-то пустяковом, я не услышал, как на крыльце образовался принц-регент, и опомнился лишь тогда, когда услышал его негромкий голос.
- Жалко, что я не умею слагать стихи, - сказал принц. - Когда я любуюсь нашими Соловками, всякий раз так хочется изложить свои мысли красиво, что, будь я поэтом, то, наверное, уже написал бы целую книгу, а может и не одну.
- А многие не понимают, что здесь красивого, - раздался ещё один знакомый голос, и со стороны берега к нам неспешно подошёл седой старик в блестящей водяными искрами поморской робе. - Вода и камень, болота да деревья по пояс. Изменчивая погода и, считай, шесть лун зимы.
- Спасибо за сельдь, Белое Море, - сказал я, вскочив со своего места. - Спасибо.. за всё.
- Ты не спеши с благодарностями, - ответил старик. - Чай, не последний раз видимся, успеешь ещё.
Он присел на крыльцо рядом с принцем-регентом и протянул ему какую-то вещицу.
- Я вот тебе бубенец принёс, - сказал хозяин вод. - Чистый, как ты просил. Из морской зари.
- Спасибо, - отозвался принц-регент, бережно принимая подарок. - Я буду носить его с гордостью.
- Ну а ты? - обратился ко мне Белое Море. - Нашёл ли, что искал?
- Рукопись? Да, сегодня... нет, уже вчера, утром... Но я.. я теперь не уверен, что искал именно её. Там, на острове, кроме говорящих камней, был кто-то ещё. И я слышал... мне показалось, что слышал про какой-то путь, а где он и куда ведёт - не понял. Мы ещё не расшифровывали вчерашние страницы, но почему-то я теперь уверен, что нужно искать именно этот путь, хотя откуда я это знаю, я не знаю, и...
Окончательно запутавшись, я замолчал. Старик покачал головой.
- Не всё открывается сразу. Придёт время - поймёшь. Ну, иди к друзьям, вы ж, кажется, что-то интересное обсуждали? А мы тут пока с принцем посекретничаем. Иди, и да пребудет Сила с тем, кого выберет. Не прощаемся - по крайней мере, надолго.
Но прежде чем уйти, я всё-таки решился задать один вопрос.
- Белое Море, а как так получается, что на Острове Сила не действует, а вот и ты, и принц - её порождения, но по Острову ходите и никуда не исчезаете?..
- А кто тебе сказал, что на Острове нет Силы? - усмехнулся старик, - Если бы её не было, то и Великое Равновесие тоже обошло бы эти места, а они стоят себе и здравствуют. Но здесь утвердился хозяином человек, а его оплот - это Вера. С её помощью он создал всё, что ты видишь, не прибегая к Силе. Это его выбор, и Сила всего лишь прочла мысли тех, кто живёт и трудится на Острове, и учла их стремления. И она не исчезла, она - наблюдает. В час, когда потребуется её участие, она будет рядом.
Я ещё раз поблагодарил Белое Море, пожелал доброй ночи принцу-регенту и вернулся в дом.
За время моего отсутствия сформировался довольно интересный план грядущих мероприятий: подняться рано утром и сходить на остров Анзер. А поскольку время было уже действительно позднее, то народ решил хоть немного выспаться и разобрался по комнатам.
Мне же не спалось.
Подсев к шкатулке, я начал перебирать остекленевшие страницы и записывать расшифровку. Часа в четыре утра, когда строчки уже плясали перед слипающимися глазами, сложив воедино получившиеся этикетки, я, наконец, прочел:
"-Ты большой, а про себя не знаешь.
В неярком полусвете куваксы детские руки протягивают что-то мягкое, цветное.
-Что это?
Похоже на браслет, красная ткань и плотный узор бисера поверх. Продеть кисть непросто - игрушка явно не для взрослой руки.
Игрушка ли?
Собеседница мала возрастом, но она нуэйта, и спорить с ней желания нет.
И мир вдруг схлопывается, предметы меняют форму и краски, исчезают куда-то звуки костра, возни собак и ветра за пологом, и в образовавшейся тишине звучит:
- Именами Изначальных - приветствуем тебя. Говори. Мы слушаем"
Почувствовав, что бедная голова моя сейчас треснет от впечатлений, я предпочёл провалиться в спасительный сон.
Особенности национального отдыха
Ох, как же я не люблю будильники.
Это злокозненное устройство, заведённое накануне собственной же рукой, конечно, выполняет невинную функцию - всего лишь напоминает о том, что пора вставать, но всегда, всегда это происходит в самый неподходящий момент, когда кажется, что вот ещё десять минут - и ты сам бы проснулся без помощи этого сверлящего мозг сигнала...
В то утро будильник не отличился оригинальностью.
Сквозь жестокое желание поспать ещё немного, я услышал шевеление Алексея в дальнем углу комнаты и, стремясь показаться бодрее, чем есть на самом деле, промычал очевидную глупость:
- Пора встава-а-ать
Последний слог плавно перетёк в зевоту.
Со стороны Алексея донеслись аналогичные нечленораздельные звуки, что, безусловно, должно было означать «а я уже встал».
Диким усилием воли я приподнялся над поверхностью ложа и уставился на мир бессмысленным взглядом.
Сначала мне показалось, что какой-то идиот ночью поставил у моей кровати зеркало.
Потом понял, что просто вижу Алексея, который смотрит на меня точно таким же полубезумным взглядом подъятого, но неразбуженного человека.
Мозги вращались со скрипом, и я вслух напомнил Алексею (и себе) причину нашего плачевного состояния:
- Мы идём на Анзер
Алексей посмотрел на меня так, словно я призывал его идти копать огород.
Не в силах выдержать немой укор товарища, я рухнул обратно на подушку и мгновенно уснул.
Пробудился я, впрочем, минут через пять - от сверлящего чувства невыполненного долга.
И увидел Алексея, сидящего ровно в той же позе, как и ранее. Но он, как выяснилось, уже обрёл способность мыслить логически, потому что сказал:
- Я сейчас к ребятам схожу, посмотрю, как они.
Через пять минут тревожного бдения вполглаза, я зафиксировал, как открылась дверь, вошёл Алексей и, падая на кровать, лапидарно отчитался об итогах визита:
- Спим дальше
Вот так, не сговариваясь, мы проспали Анзер. Должен сказать, впрочем, что четвёртый день пребывания Соловках - всегда самый сложный. Эмоции, впечатления, морской воздух, усиленная вентиляция лёгких, вызванная пешими пробежками - всё это создает в конечном счёте нешуточную нагрузку на организм, и он, посопротивлявшись пару-тройку суток, в конце концов начинает вопить об отдыхе. Но кто ж ему позволит такую роскошь? Программа плотна, и успеть нужно многое...
Примерно такими словами мы утешали друг друга за завтраком, когда, наконец, проснулись и почувствовали возможность куда-то выдвинуться.
В запасных планах значилась Муксалма, но карманный оракул, присоединившись к местной интрасети, выдал информацию о неблагоприятной болотной обстановке, в связи с чем и этот маршрут пришлось отменить.
И день прошёл в простых прогулках - по поселению, вокруг поселения, рядом с поселением и снова по нему.
А следующий день был последним.
Принц-регент (позванивая мелодичным бубенцом) проводил нас до границы поселка, где мы совершенно в нарушение этикета обнялись и простились с ним до новых встреч, и когда Соловки уже таяли за кормой катера, на берегу моря, среди камней, покрытых бурыми водорослями, ещё долго был заметен четвероногий силуэт с реющей по ветру бородой.
И здесь можно было бы закончить вторую часть Беломорской Были - если бы она действительно заканчивалась на этом месте.
Ладога
- Ну и что ты понял?
- В том и дело, что ничего конкретного. Кроме того, что Рукопись не имеет конца, и искать новые страницы можно постоянно. Но всё остальное...
Вечереет. За несколько километров слышно, как в гостиницы Сортавалы затекает субботняя лавина путешественников. Где-то внизу изредка проезжают игрушечные - такими они кажутся отсюда - машины. На продуваемой всеми ветрами скальной вершине, на месте древнего городища Паасо нас двое.
- Но в тебе что-то изменилось?
- Да!.. Или нет?..Не знаю. Трудно разобраться. Я ведь всего-навсего человек. Всё, что узнал за эту неделю, надо постигать годами, по чайной ложке. Да ещё желательно, чтобы рядом был кто-нибудь из аватар и отвечал на вопросы! Ну, пусть не аватара, это я многого хочу, пусть хотя бы живой камень. А я через два дня вернусь домой, и начнётся: на работу - с работы, на работу - с работы, как веретено... Когда разбираться во всём?.. Как?.. Что ты смеёшься? Что тут смешного?!
Ладога смеялась от души и так громко, что, когда мои растрёпанные эмоции схлынули, то я стал опасаться, как бы нас не услышали внизу.
Справившись, наконец, со смехом, Озёрная Дева посмотрела на меня со смесью сочувствия и иронии.
- Нелегким выдался твой отдых, правда? Если бы ты остался дома - устал бы значительно меньше... Может быть, хватит Севера, а? Я слышала, что на пляжах Турции людям удаётся получить несказанное удовольствие, особенно, когда еда и выпивка включены в стоимость путёвки. И - заметь - никаких загадочных Рукописей и никаких говорящих камней...
Я на секунду представил себя овощем, валяющимся под знойным турецким солнцем в окружении странных соотечественников в дорогих плавках и купальниках с ярлыками наружу, и весело ответил:
- Ну уж нет. Раз вы втянули меня во всю эту историю, так терпите моё присутствие и дальше. И ты, и старый Онего, и Вытегра, и Белое Море, и...
Озёрная Дева улыбнулась и остановила меня движением руки, приложив палец к губам.
«Олень мчался так, как будто за ним разом гнались все хищники Лапландии, золотисто-коричнево-белой стрелой пролетая над бескрайней тундрой туда, где высились старые горы, украшенные снежными шапками. Но он бежал по своей воле - ибо ни одно существо, чтящее Изначальный Порядок, не посмело бы встать у него на пути.
Он миновал горы, не сбив дыхания и ни разу не остановившись на подъемах и склонах, лишь на мгновение задержался на самой вершине, оглядев своё царство, а затем спустился к воде и поплыл, рассекая густую синюю влагу мощной грудью.
Когда начался лес, Олень побежал сквозь тайгу настолько быстро, насколько успевали уступить ему дорогу вековые деревья и густой подлесок, пересекая огромные гиблые плеши болот по тайным тропам, услужливо поднимающимся из глубины.
Последнее препятствие - большой водопад и кипящие ниже его шиверы - Олень попросту перепрыгнул, в мощном толчке обрушив задними копытами в воду несколько камней, и только приземлившись на противоположном берегу, у подножия горы, он позволил себе небольшой отдых, степенно поднимаясь вверх по склону и достигнув вершины в тот самый момент, когда закатное Солнце выбило из глади дальнего озера нестерпимый золотой блеск.
И точно таким же расплавленным золотом сияли оленьи рога, когда он приблизился к уступу и обратился к его обитателю, склонив голову в почтительном поклоне:
- Приветствую тебя, Один из Одиннадцати. Я пришёл с хорошими новостями.
- Я всегда рад тебе, Великий Олень. Да пребудет с тобой Равновесие.
- В твоих устах эти слова всегда звучат обнадёживающе
- Это так. Ты упомянул хорошие новости?
- Сила выбрала ещё одного.
- Сегодня красивый закат. Пусть приходит. Я буду говорить с ним»
(Конец второй части Беломорской Были)
Спасибо всем, кто набрался терпения дочитать до конца.
