На мопедах в Карелию. Ретро отчёт - рассказ

Из небытия меня вывело странное ощущение - показалось, что время замедлило свой стремительный бег и остановилось. Что-то в окружающем мире стало не так. Но что, я никак не мог определить. Монотонно храпел Стас. Рядом с палаткой кто-то с хрустом рвал и жевал траву, тяжело вдыхая и гремя пустым котелком. Часы показывали первый час. В палатке были вчерашние сумерки. Что сейчас? День? Ночь? Вечер или уже утро?
От громкого чавканья проснулся Стас. Осмотрев нас сонным взглядом, и убедившись, что мы не поедаем во время его сна неприкосновенный запас продуктов, Стас, кряхтя, стал выползать из палатки, чтобы прогнать пасущихся коров с нашей, ещё чистой, лужайки. К сожалению, лужайка уже оказалась заминирована свежими навозными лепёшками. Пока наш предводитель гонял коров, мы решили определиться со временем. Оказалось, что часы Димыча стоят, а Валентин часы вообще с собой в поход не взял. Решили выбраться из палатки и посмотреть, что творится снаружи. Снаружи, оказались серые сумерки. Небо, затянутое толстыми серыми облаками, и какая-то странная тишина. Ветра не было, и на деревьях ни один лист не шевелился, от чего казалось, что окружающий пейзаж нарисован каким то художником абстракционистом. Из всех цветов преобладал серый с оттенками, а перспектива была размыта и не просматривалась.
Через кусты, на поляну, продрался запыхавшийся Стас. Его часы запотели так, что стрелок было не видно. Единственным его предположением, на счёт времени суток, были коровы - раз пасутся, значит, утро, или уже день. А раз мы вылезли из палатки, значит, надо собираться в дорогу, пока дождик не начался.
Оправившись от ночного нашествия воришек и коров, готовим завтрак, поедаем его, собираем снаряжение и вытаскиваемся на дорогу, по которой за всю ночь и утро не проехало ни одной машины. Необычное ощущение от давящей тишины передалось и моим друзьям. Они стали разговаривать шепотом. Спрашиваю Димыча, ходившего к заливу за водой, есть ли на заливе волна? Ответ насторожил меня ещё больше - вода как стекло! Волна не пошла, даже когда зачерпывал воду! В наш разговор вмешался Стас - какая к чёрту волна, там одна тина!
Заводим мопеды и едем по извилистой грейдерной дороге среди невысоких холмов, местами поросших смешанным лесом. Попалась деревня, вход в которую был загорожен длиннющей жердиной. Стас приподнимает жердь, чтобы мы проехали, потом аккуратно ставит её на место. Деревня кажется недавно покинутой. В ней нет даже собак. Наверное, все ещё спят, говорит Стас. На выезде из деревни, то же ограждение из жерди. И гробовая тишина, в которой тонет даже скрипящий стрекот наших мопедов.
С интервалом в несколько километров, попалась ещё пара деревень без признаков присутствия человека. Шутить перестали и ехали молча. До Андомского Погоста, местного райцентра, оставались считанные километры, с виду совершенно безжизненного пространства. Странное название - погост. В средней полосе, оно обозначает кладбище. А здесь, на севере, это центральное село.
Райцентр оказался обитаем. И первый встречный тракторист развеял все наши чёрные мысли об эпидемии или атомной войне. Объяснил просто - сенокос. Все в поле или сезонных деревнях. Заодно посоветовал поспешить в столовую и магазин - работают только два часа во время обеда. Оказалось, что уже был полдень.
В столовой народу немного и выбор блюд такой, что отведать все нам оказалось не под силу. Сидим на скамейке у столовой и дремлем. Дальше нам предстоит переход через границу. Совсем рядом Россия кончается и дальше идёт совсем другая республика со сказочным названием Карелия. Прикидываем наш горький опыт преодоления межобластной границы. Раз там дорога оказалась труднопроходимой, то дорога на границе между республиками может оказаться вообще непроходимой. Пытаемся разузнать у местного населения про дорогу за границу. Бесполезно! Никто туда не ездит, всем и здесь хорошо!
Решаем немного разгрузить Стаса. Делим на троих палатку. Мне достаются колья и стойки. Валентину полог, а Димычу тент. Стас, пока мы втискиваем в свой багаж элементы палатки, посещает магазин и возвращается со стопкой книг в руках. Наше негодование и угрозу вернуть палатку на место игнорирует молча.
Трогаемся в путь. Попадается ещё несколько покинутых деревень. Потом дорога кончается. А точнее уходит под прямым углом вправо и влево. А дальше, за мостиком через небольшую канаву идёт узкая с продавленными колеями просека. Вот она! Дорога за границу! В Карелию!
Уже несколько часов боремся с дорогой. Попытка ехать по глубоким колеям закончилась для Валентина выламыванием из рамы мопеда кареточного узла. Вытащить и выкинуть ставшую бесполезной каретку оказалось невозможно. С одной стороны мешала звёздочка, а с другой намертво приваренные педаль и шатун. Чтобы каретка не выпадала, её за звёздочку привязали к раме куском проволоки с телеграфного столба. Мой вертолёт в одной из луж потерял закреплённую на пере вилки фару. Колея, в некоторых местах, оказалась на столько глубокой и узкой, что мопед зависал на боковых полках багажника. Димыч не рисковал и тщательно выбирал дорогу. Стас даже не пытался заводить двигатель. Закрыв краник бензобака в начале дороги, он неторопливо катил мопед по нашим следам. Для Стаса переход через границу оказался беспосадочным переходом.
Начался нудный мелкий дождь. Дорожная глина медленно превращалась в подобие липкой и скользкой замазки. Грязь липла к колёсам, забивала брызговики, тяжёлыми подмётками приставала к обуви. Ехать уже никто не пытался. Пока ещё молча, гуськом, катим мопеды, стараясь выбирать на дороге места потвёрже и по ровнее.
Впереди нас, на дороге, послышался шум и какое то движение. «Семёра», довольно урча двигателем, перетирая и раскидывая по дороге грязь своими шестью ведущими колёсами, медленно ползла нам на встречу. Освобождаем дорогу этому болотному бродяге. Стас поднимает руку. Как ни странно машина останавливается. Узнаём у водителя протяжённость грязевого участка и его состояние. Оказалось, длинна зимника 27 километров. Проехали мы почти половину, но дальше есть участок разбитой гати. Перед этим участком стоит ещё одна «Семёра». У неё сломалась раздатка, и водитель ушёл в Гакугсу за запчастями. Гакугса, это первая Карельская деревня. В ней есть почта и магазин.
Потревоженная вездеходом, дорога стала ещё грязнее. Размокшая и размешенная глина, стала менее липкой, но более скользкой. Дошлёпали по этому материалу для гончарных изделий до брошенной машины. Дальше дорога спускалась в низину и более походила на реку, по берегам которой вперемежку с кустами были беспорядочно навалены гнилые и ломаные брёвна. Попытка прокатить мопеды по колее и идти по краю дороги, успехом не увенчалась - глубина колеи была более метра. Пытаемся катить мопеды по краю дороги. Здесь брёвна завалены грязью с дороги. Очень неровно, но не так скользко, как по брёвнам. Некоторые из брёвен шатаются, а то и плавают в грязи. Наступив на одно из таких, падаю. Мопед застревает передним колесом между брёвнами и остаётся стоять, а я пытаюсь найти точку опоры, чтобы вытащить ногу из бездонной лужи. Выбравшись и осмотрев слегка погнутое колесо мопеда, осторожно двигаюсь дальше, с опаской поглядывая на чёрную воду по обочинам дороги.
Наконец продавленная гать кончилась, и начался размокший суглинок. Ориентируемся по времени и решаем разлить по бакам топливо из канистры Димыча, а самого Димыча отправить вперёд, вдруг да успеет в магазин до закрытия. Впереди выходные, магазин работать не будет.
Суглинок постепенно перешёл в песчанку, по которой с трудом, но можно было ехать. В сумерках белой ночи добираемся до Гакугсы. Довольный Димыч нас уже ждёт. Он успел за две минуты до закрытия магазина. Купил хлеба, ветчины, десяток сырых яиц, банку сливового компота и каких то консервов. Больше всего нас смутили яйца, как их везти на мопеде?! Димыч, хитро улыбаясь, сказал, что всё будет нормально.
Разыскиваем в сумерках дорогу на Бесов Нос, и едем по сыпучей песчанке. Я тащусь последний. Сильно устал, да и мой мопед с узкими колёсами не ходок по песку. Осложняется всё тем, что в сумерках я плохо вижу, а мопедные фары больше дезориентируют, чем светят. Мопед на песке кидает из стороны в сторону. С трудом удерживаюсь в пределах дороги и часто падаю из-за попавших под колёса корней или веток. Ребята тоже устали. Решаем найти выход к берегу реки Чёрной и заночевать.
Первая поляна на берегу реки оказалась перепахана плугом лесопосадочной машины. Место косое и жутко неровное, но моё нежелание дальше ехать оказалось настолько сильным, что я нахожу крохотный участок для размещения палатки. Решаем остановиться. В темноте, на ощупь, ставлю палатку. Борозды от плуга начинались прямо в тамбуре палатки. При этом войти в Варту можно было не сгибаясь. Да и место для костра между бороздами оказалось удачным - сидеть удобно и кланяться костру не надо.
Пока готовился ужин, поделили и спороли сливовый компот. Он оказался каким то странным и на меня подействовал неадекватно. Помню как пил этот компот, помню, как в это время Димыч жарил яичницу с ветчиной. Дальше, ничего не помню. Дальше был какой то кошмар. Скользкая дорога с глубоченными колеями, по которой я пытаюсь ехать. Ехать не получается - мопед проваливается в колею и долго летит на её дно. Падаю, поднимаюсь, и всё начинается сначала. Грохнувшись очередной раз, сильно ударился головой обо что-то твёрдое, и проснулся. При этом оказалось, что я ещё и разговариваю!
* * *
В палатке вчерашние сумерки, за палаткой мёртвая тишина. Друзья не спят и как то странно на меня смотрят. Ощупываю голову и тот предмет, о который так сильно треснулся. Предметом оказалась коптильня нашего рыбодобытчика. Валентин, сквозь дрёму говорит Стасу:
«Этому Шрайбикусу забродивший компот больше не наливай! У него организм к алкоголю не стойкий!»
Стас стоял на четвереньках у выхода из палатки и пытался определить, что творится снаружи. Оглянувшись на меня, добавил:
«Ты нам всю ночь спать не давал. Я уж думал у тебя белая горячка!»
«А как ругался!»,- с восхищением добавил Димыч.
Тем не менее, начался первый день нашего пребывания за границей. В палатке было светло и тепло. Жёлтый внутренний полог создавал иллюзию отличной погоды. Но стоило мне выбраться из палатки, пришлось завернуть такое трёхэтажное выражение на счёт Поляков и погоды, что Димывч захихикал, Валентин застонал, а Стас сплюнул и добавил своё мнение обо мне.
Собрались быстро и вновь оказались на осточертеневшей песчанке. Дорога то спускалась в заболоченную низину и превращалась в большую лужу, то карабкалась на короткий, но крутой холмик. Попадались ручейки, через которые были переброшены полуразвалившиеся бревенчатые мосты. Очередной подъёмчик уперся в огромадных размеров булыжник, торчащий из земли. Камень был настолько велик, что несколько метров дороги пролегало по его наклонному боку. За камнем Стас нашёл тропу в брошенную деревню и повёл нас туда. Тропа заросла травой, и ехать по ней было невозможно. Лес кончился. Впереди была громадная луговина с холмом в центре. На холме виднелись полуразрушенные бревенчатые дома. Находим признаки старой дороги и катим мопеды по затяжному подъёму к безжизненным домам. На вершине холма отдыхаем и осматриваем остатки домов. Дома типичные для северных деревень, двухэтажные, двор под один конёк с домом, тележный взвоз в сени. В одном из домов Димыч нашёл газету, наклеенную на стену. В газете статья: «Об изобилии продовольственных товаров для населения». Газета старая, но когда Валентин вчитался в статью, то сказал, что где-то обо всём этом читал совсем недавно.
Нашу политическую дискуссию прервал Стас, указав направление движения на чернеющий проём в стене леса. Толкаем мопеды в заданном направлении. Трава здесь такая, что иногда один мопед приходится проталкивать вдвоём. В лесу оказалось продолжение брошенной дороги. Дорога пролегала по громадным базальтовым плитам, поросшим мохом. Плиты потрескались и громоздились одна на другую, образуя ступени. Местами, прямо на дороге, росли грибы. Рядом с дорогой сплошные черничники и брусничники. Подлеска почти нет. Лес сосновый, тихий и светлый. Дорога закончилась небольшой поляной с узким выходом куда-то дальше и вниз. Оставляем мопеды на поляне и спускаемся вниз. Там оказывается песчаный берег, заваленный плавником. Брёвна, доски, палки. Всё тщательно обработано прибоем и всё однородного желтоватого цвета. Вода спокойная, прозрачная. Близкое песчаное дно просматривается, пока в воде не начинает отражаться белое небо. Границы между небом и водой нет. Небо уходит в воду, а вода в небо. Вот он, край, где кончается земля. Вот он какой, КРАЙ СВЕТА!
На поляне решили устроить днёвку, и как следует отдохнуть. В нагромождении плавника нашлись готовые элементы для стола и скамейки. Вот только в качестве дров плавник не годился. Любая, находящаяся в нём дровина намокла так, что тонула в воде. Большое количество сухих дров оказалось в лесу вокруг поляны. Решили сварить макароны по флоцки. Макароны были уже почти готовы к употреблению - от долгой езды они накрошились до нужных размеров и изрядно подмокли. В качестве заправки решили использовать банку фрикаделек. Эту банку я вёз в портфеле на полке багажника. От частых падений банка смялась, потеряла форму, но не содержание. Решили выправить банку, положив её в угли догорающего костра. Пока доваривались макароны, и правилась банка, я ставил палатку, Димыч с Валентином накачали лодку и уплыли на край света порыбачить. Стас сидел у костра и наблюдал за его поведением.
Палатка была поставлена, я накачивал насосом надувные матрацы. Рыбаки скрылись из виду и были слышны только их голоса. Стас дремал у погасшего костра. Вдруг раздалось приглушённое «БУХ», за которым последовал кашель и чихание Стаса. Вылезаю из палатки. Стас, что-то бормоча, стряхивает с себя макароны с фрикадельками. По всей поляне разбросаны дымящиеся угли и остатки несъеденной трапезы. Почему то нигде нет котелка. Всё ясно. Банка не только выправилась, но и сама открылась. Сметаем всё разлетевшееся в костёр, разводим огонь, снимаем с ёлки улетевший котелок, варим рис и заправляем его славянской трапезой. Когда приплыли наши рыбаки, злые оттого, что ничего не поймали и мокрые от тумана, последствия взрыва фрикаделек были полностью ликвидированы. Садимся обедать, а за одно и ужинать.
Подмену макарон заметил Валентин. Ковыряясь в миске ложкой, он спросил Стаса про макароны. Стас проворчал в ответ что то про алкогольное воздействие вчерашних слив и разразился сиплым хохотом, переходящим в кашель и чихание. Димыч подмены не заметил. Он уже почти спал. После трапезы заползли в палатку и завалились спать. Спорить на счёт времени суток никто не стал. Всем было наплевать, что сейчас - день или ночь. В отличии от друзей, я прошлой ночью хотя и плохо, но выспался. Спать не хотелось. Посидев на берегу края света и понаблюдав за туманом, я озяб и тоже забрался в палатку. Прежде чем уснуть, пришлось долго слушать храп друзей.
* * *
Проснулся от тишины и того иллюзорного солнечного света, на который способна обманщица Варта. Друзей в палатке не было. Прислушиваюсь и пытаюсь определить, чем они занимаются. Тихо так, что слышно падение сосновых шишек в лесу. На тент палатки с лёгким шелестом падают хвоинки. С залива слышится фырканье спиннинговой катушки и бульканье падающей блесны - Валентин рыбу ловит. Рядом с палаткой слышится ритмичное шуршание штормовки - Димыч обстрагивает можжевеловый стволик для удилища. У кострища хрустит хворост, и громко бухают кроссовки Стаса. Вылезаю наружу. Кругом серый день. Туман в заливе рассеялся, и чётко обозначилась изогнутая линия берега с маяком на мысу. Это и есть Бесов Нос.
После завтрака занимаемся каждый своим делом: Димыч, доделал удилище и, приладив к нему катушку, тренируется в забросе грузила от донки. Валентин, убедившись, что в мелком заливе один топляк и нет рыбы, поедает чернику. Я, пытаюсь восстановить работоспособность сцепления, которое не только ведёт, но и не выключается. Стас, подкачивая заднее колесо мопеда, заметил, что оно потеряло форму и зовёт на помощь Валентина. Вместе они сажают сдвинутую покрышку на место. Когда все мелкие дела приделаны, Стас решает устроить пешую прогулку на Бесов Нос. До него берегом километра два.
Медленно бредём вдоль берега, где по заплёску, где по еле заметной тропинке между сосен. На тропинке попадаются выкопанные кем то узкие и глубокие ямки. Стас поясняет, что это шурфы и копали их археологи в поисках стоянок первобытных людей.
Первой достопримечательностью оказывается Перин Мыс. Он представляет собой невысокий, но узкий базальтовый выступ в озеро, заканчивающийся чем то вроде трёхпалой лапы. По комментариям Стаса, эта трёхпалая лапа являлась древним божеством, где первобытные люди жгли жертвенный костёр.
Следующей достопримечательностью оказывается прошлогодняя стоянка студентов - туристов, которых Стас сюда водил. Стоянкой никто не воспользовался. Даже мочалка для мытья посуды выцвела на солнце и висит на сучке наклонившейся с берега сосны. На этой сосне Стас любил пить чай и любоваться закатом солнца, когда оно садилось в озеро.
Дальше Стас повёл нас лесом и, миновав песчаную дюну, вывел к устью реки Чёрной. Место оказалось достаточно красивым и закрытым от ветров с озера. Наконец вышли на скалистый мыс с маяком. Маяк работал в автоматическом режиме. Дом маячника был в сохранности, но оказался заколочен и необитаем. На базальтовых плитах мыса находим множество надписей и рисунков. Некоторые из них датированы прошлым столетием, но выглядят так, будь то их только что наскоблили. Рисунки первобытного человека, так называемые петроглифы, имеют цвет самого базальта и найти их не так то просто. Этим рисункам более двух тысяч лет. Самый большой из рисунков - Бес. В одной руке он держит крест, высеченный монахом лет триста назад, в другой рыбину. Стас рассказывает, как монах крестил Беса. Димыч находит в расщелинах базальтовых плит дикий лук и пытается его есть. Вкус у него действительно, как у лука, но разжевать его практически невозможно.
К поляне ворачиваемся дорогой от дома маячника. Дорога ведёт к брошенной деревне. Часть пути приходится преодолевать лесом, но на нашу поляну выходим точно. Мне показалось, что дорогой идти до поляны короче, чем берегом. Остаток дня едим чернику и отдыхаем. Погода продолжает быть тихой и серой.
* * *
Утро от предыдущего дня или ночи ничем не отличалось. Так же обманчиво светился полог палатки, так же шелестели хвоинки по тенту, так же падали шишки в лесу. Была та же тишина. Сворачиваем лагерь и тащимся в Гакугсу. Перед отъездом, я вырезал памятную доску о посещении сего места группой туристов - мопедистов из Ярославля. Хотел прибить эту доску к сосне, но Стас оказался против. Пришлось доску просто положить на верхние сучки одной из сосен.
До большого камня мопеды катили, так как до брошенной деревни шёл подъём по базальтовой лестнице, дальше была луговина с двухметровой травой, а потом заросшая тропа. После камня поехали. Опять песчанка, да ещё и подсохшая после недавнего дождя. Как ребята по ней едут, не знаю. Мой «Вертолёт» едет куда угодно, только не прямо. До первой лужи я пару раз залетал в кусты. После лужи, столкнулся с мирно стоящим на обочине бульдозером. Потом едва избежал столкновения с местным аборигеном на макаке. Мужичёк долго ругался, пытаясь поднять дёргающийся мотоцикл, который завалил набок, чтобы предотвратить столкновения со мной. В Гакугсу я доехал в пыли, грязи и изрядно поцарапанный. На наше счастье, до Пудожа была свежеотсыпанная гравийка. Ехать по ней было немного легче, чем по песку. Машин было мало. После полудня мы были у моста через Водлу. На другом берегу был город.
Находим в кустах незаметную с дороги и города полянку и устраиваем на ней стоянку. Стас налегке едет в город, закупает продукты на дальнейший переход, заодно узнаёт проезд через город и расположение заправки. Валентин и Димыч рыбачат. Я организую стоянку.
К вечеру собираемся у костра. Стас рассказывает дальнейший план движения. Валентин первый раз использует коптильню по назначению. Ему удалось выловить щучку и несколько окушков, так что на ужин у нас рыба горячего копчения. Насладиться отдыхом и трапезой мешают безветренная погода и комары, которых на этом болотистом берегу целые полчища. Наскоро попрятав снаряжение в тамбур палатки, забираемся под недоступный для комаров полог и заваливаемся спать.
* * *
Ночь прошла спокойно, если не считать городских рыбаков, весь вечер и утро ходивших мимо нашей полянки. Утром не торопимся. Собрались и выехали перед обедом. В Пудоже находим рабочую столовую и наедаемся до отвалу. Меню столовой скуднее, чем в сельской кооповской, но если сравнивать с Рыбинским общепитом, будет на уровне царской трапезы. На выезде из города находим заправку и заливаем бензином баки и резервную канистру. Теперь предстоит выбраться из Карелии обратно в Россию.
За городом асфальт кончился. Опять песчанка. Широкая, пыльная и прямая. Машин мало. Моему вертолёту этого аэродрома мало. Чтобы удержаться в седле, приходится вытворять такие кульбиты, что мопед иногда разворачивается в сторону Пудожа, или норовит съехать в глубокий кювет. Часто падаю. Еду последним. За друзьями не успеваю, и им приходится часто останавливаться и поджидать меня. Постепенно начинаю выматываться. Сначала духовно, потом физически. Мопеду, хоть бы что. Даже двигатель не греется.
Попадается леспромхозовский посёлок Кривцы. Переезжаем по мосту уже знакомую реку Водлу. Едем по очень неровной, но твёрдой центральной улице посёлка. Где-то за домами слышится шварканье пилорамы. Попадаются машины с решётчатыми кузовами, со стогом набитые корьём и щепой.
За посёлком ребята отправляют меня вперёд, чтобы не отставал. На моё счастье, песок почти кончился, дорога сузилась, и ухабы стали заметно твёрже. Мопед побежал, поскрипывая на буграх сухой подвеской. Теперь мне приходится через каждый километр останавливаться и ждать друзей.
Дорога превратилась в лесной серпантин, вьющийся по чудесному лесу между невысоких холмов. Попадаются ветхие деревянные мостики через лесные ручейки. Небольшие деревушки на тщательно выкошенных лугах. Иногда, рядом с деревней, угадывается чистая речка или небольшое озерцо. Погода наладилась - по чистому небу ползут комочки белых облачков. Ветра почти нет. Кругом красотища неописуемая.
Штурмую самокатным методом небольшой подъём, и останавливаюсь на седловине холма рядом с деревянной трёхногой вышкой. Жду друзей. Первым приезжает Димыч. В ожидании Валентина и Стаса, осматриваем вышку. Старая, гнилая и очень ветхая. При попытке на неё взобраться, угрожающе заскрипела и закачалась как удочка. Оставляем в покое готовую рухнуть вышку, и идём к дороге, друзья уже подъёхали и курят. Оказалось, у мопеда Стаса заклинило ручку газа. Такой запчасти с собой мы не взяли, пришлось разобрать ручку и закрепить трос газа в рычаге переднего тормоза. Идея не нова. В своём походе вокруг Рыбинского моря я уже ей пользовался. Чтобы не связываться с ненадёжной ручкой газа из комплекта Дешки, я установил на свой мопед комбинированную сборку газ-тормоз от двухскоростного мопеда. Такая переделка себя оправдала - столько падений в песок, гравий и грязь, а узел не сломался и продолжает работать.
Солнце клонится к западу. На дорогу ложится тень от сплошной стены леса. Очередную остановку делаю напротив пронизанного солнцем редколесья. Друзья подъехали, курят. Валентин смотрит на редколесье и делает предположение, что здесь, рядом с дорогой, озеро. Решаем проверить, и идём через редколесье. За ним оказывается верховое болото с изобилием гонобобеля. Не ушли, пока не наелись. За что получили выговор от Стаса.
Проезжаем леспромхозовский посёлок Приречный, стараясь подальше держаться от дощатых тротуаров и торчащих из них гвоздей. Посёлок насквозь пропах свежими опилками и корой. За посёлком останавливаемся на деревянном мосту через реку Колоду и смотрим на воду. Берега ободраны молевым сплавом. Ни кувшинок, ни тростника. По словам Валентина, рыба голодная. Сброшенная с моста щепка, тут же проверяется на съедобность стайкой рыбьей молоди.
Очередную остановку делаем на развилке дорог, между которыми расположилось небольшое кладбище. Дорога вновь стала песчаной. Причём влево, она более песчаная, чем вправо. По словам Стаса, мы доехали до Заозерья. Здесь, вокруг Колодозера собралось несколько деревень: Устьрека, Ершово, Бабухино, Погост и Заозерье. А на карте весь этот куст деревень носит одно название. Поездив по деревням, узнаём странное обстоятельство - дороги на Каргополь нет! На карте то она есть, а на местности напрочь отсутствует. Даже пешком по ней не ходят! Стасу удаётся заполучить секретную информацию - с северной оконечности Пялусозера, за границу, в деревню Морщихинская ведёт таёжная тропа. Это единственная путеводная нить домой, не считая дороги назад.
Находим дорогу на Пялусозеро, но ехать по ней уже поздно - солнце садится, и наступают белые сумерки. Подыскиваем место для ночлега в кустах, на берегу Колодозера, между деревнями Устьрека и Ершово. Озеро небольшое, берега открытые. Вся округа вместе с деревнями, как на ладони. Засыпаем под мычание коров, бряканье пустых вёдер, стук топора и привычный писк комаров.