На мопедах в Карелию. Ретро отчёт - рассказ

Утром, разбуженные проснувшимися деревнями, наскоро позавтракав, собираемся на поиски Пялусозера. Ехать приходится по левой, очень песчаной дороге. На дальнем колхозном поле запасаемся молодой картошкой, и примерно отсчитав восемь километров, сворачиваем на правую лесовозную дорогу. Спускаемся в низину, и с трудом одолев лежнёвку и крутой песчаный подъём, отдыхаем. Пропускаем встречный трелёвочный трактор. За ним движется лесовоз с хлыстами. Справляемся у водителя лесовоза о правильности маршрута. Оказывается, едем не туда. Водитель советует вернуться и искать на повороте условный знак, который обязуется сам поставить.
С трудом выбираемся с лесовозной дороги и едем в Заозерье. Условный знак, в виде коряги, оказался на предыдущем правом повороте. Ошиблись мы всего на километр. Отворотка на Пялусозеро оказалась типичной деревенской грунтовкой с частыми поворотами, спусками и подъёмами. Еду последним. Пытаюсь придержать мопед на очередном спуске, но спуск крутой. Тормоза давно стёрлись грязью и песком. Почти не держат. Скатываюсь с горы, еле вписавшись в поворот. За поворотом друзья устроили очередной перекур, заняв при этом всю дорогу. Приходится тормозить придорожными кустами. Мопед застревает в зарослях ольхи, двухметровой крапивы и каких то пушистых колючек. Слезть с мопеда невозможно. Зову друзей на помощь. Дружно вытаскивают за багажник обратно на дорогу.
Впереди оказался затяжной подъём на высоченный холм. С вершины которого, открывается прекрасный вид на Пялусозеро с островами и деревнями. Опять отдыхаем и, сориентировавшись в пересечениях полевых дорог, огибаем озеро с севера. Попадается ветхий деревянный мостик через приток реки Кулгомки. Далее дорога взбирается на луговой холм вдоль берега озера и сворачивает в лес. Решаем без разведки в тайгу не забираться. Стас идёт на разведку, Валентин с Димычем на рыбалку, а я занимаюсь обустройством стоянки.
К вечеру собираемся у костра. Стас нашёл тропу, рыбаки наловили щук. На ужин уха и жареная рыба. Стоянка расположена на открытом месте. Над озером сгущается туман, и похолодало так, что мокрая лодка Валентина покрылась инеем. Комары вымокли и вымерзли. Ночью нас не беспокоили.
* * *
Утром всех переполошили наши рыбаки. С восходом солнца они собрались и ушли на рыбалку. Вернулись, когда солнце пригрело наш косогор, и от жары некуда было спрятаться. Но рыбаки так продрогли на рыбалке, что залезли в палатку и даже в ней уснули. За несколько часов утреннего клёва удалось выловить шесть щук. Часть добычи сварили и пожарили, часть взяли с собой. В путь тронулись только после обеда.
Лесная тракторная дорога была в отличном состоянии. Большую её часть мы проехали. Катить мопеды приходилось только на подъёмах и в низинах с заросшей травой колеёй. К сожалению, эта дорога свернула на юг к Кулгумозеру, а дальше пошла самая настоящая таёжная тропа. Ехать по ней оказалось затруднительно. Попадалось много поваленных деревьев, в низинах делали разведку и протаптывали в осоке место для проезда. В лесу тропа была еле различима. Единственным ориентиром были старые зарубки на деревьях. Двигались медленно и очень внимательно. Шаг в сторону и тропу можно не найти. А плутать в тайге по резкопересечённой местности, да ещё с мопедом дело гиблое. Особенно если учесть, что дорог в этих местах нет, а вероятность выхода на населённый пункт бесконечно мала. В таких условиях не поможет даже ручей. В тайге их очень много, текут они от одного озера в другое и часто теряются в болотистых низинах.
Когда руки и уши были объедены комарами, а одежда вымокла от пота. Когда стало казаться, что тропе с её бесчисленными подъёмами, спусками и сырыми низинами нет конца, и стала подкрадываться отчаянная мысль, что мы сбились с пути и заблудились, в просвете между стволиками берёз блеснуло озеро. Это было Большое Кивоозеро. Тропа прошла высоким южным берегом и спустилась к короткой протоке в Малое Кивоозеро. Попытка ехать в этом месте по тропе, закончилась для Валентина поломкой крепления багажника. Багажник зацепился за дерево и опрокинулся назад, как кузов самосвала, разбив при этом стоп сигнал. Поломку устранили быстро, привязав багажник к раме.
Через протоку между озёрами, был переброшен узенький мостик из стволиков молодых берёз. Дальше тропа совершила несколько прыжков по невысоким буграм, свернула на юг и упёрлась в Лёвусозеро, с явными признаками лодочного причала и рыбачьей стоянки. Дальше часть маршрута проходила по воде нескольких озёр, соединённых протоками. Об этом Стас знал, так как бывал здесь раньше со стороны деревни Морщихинская, и озеро ему было знакомо. Оставалось найти часть тропы в обход озера. Но мы так вымотались, что решили дальше не идти, а на рыбачьей стоянке организовать лагерь и как следует отдохнуть.
Спор двух рыбаков о лодке, решился в пользу Валентина. Главный добытчик сразу же поплыл хлестать озеро спиннингом. Стас побрёл искать продолжение тропы, а я с Димычем чистил место под палатку, заготавливал дрова и ремонтировал кострище.
Стас нашёл продолжение тропы и сообщил, что тропа сильно завалена упавшими деревьями, придётся её чистить. Валентин выловил несколько щук, и сделал открытие - рядом с озером, есть ещё одно. В него ведёт широкая, заросшая кувшинками протока за островом, что напротив нашей стоянки. Стас эти места знал, как свой огород. Сидя у костра и потягивая ароматный чай, он не торопясь рассказал невероятную историю здешних мест, полную загадок и тайн.
В здешних краях были два монастыря. Оба бесследно исчезли. Причина простая. Это были старообрядческие монастыри. До революции, при расколе церкви, на старообрядцев было гонение. Их расселяли, непокорных ссылали на каторгу. Но чаще всего старообрядцы не подчинялись и устраивали "гарь". Когда их окружали и пытались захватить, старообрядцы запирались в церкви и СЖИГАЛИ ЕЕ ВМЕСТЕ С СОБОЙ! По этой причине нет обоих монастырей. Самый загадочный из них, тот, что стоял на Монастырском острове в Наглемозере. О нем нет никаких сведений. Очень странный был монастырь. И совсем рядом с Масельгой. Это была его вотчина. Что здесь было до монастыря, вообще история умалчивает.
Перед укрупнением сельских хозяйств, на Масельге были обитаемы три деревни. Их три и сейчас. Масельга и Гужево с этой стороны водораздела. Третья деревня находится за земляной горой - сельгой, на другой стороне озера Вильно, и носит его название. Население, судя по разношерстным домам, было разнообразным, но в основном жили здесь изгнанники репрессий разных лет. Последнее поколение было изрядными лодырями и временщиками. Не зря пахотный клин с каждым годом становился все меньше и меньше, а дома жителей не по северному убогими. При укрупнении хозяйства, все лодыри перебрались в Морщихинскую, а их дома мигом растащили на дрова. Остались на озерах одни старики и коренные жители. Сейчас их человек пять наберется, а года через три, не будет ни одного. Именно их хоронят на Хижгоре и озерной плекале у часовни. Именно они, их отцы и матери были первыми жертвами торжества Социализма. Это самый работящий цвет царской России - первенцы Столыпинских реформ. Которых потом обозвали середняками и кулаками. Разграбили их хозяйства, а самих, зимой, без продовольствия и путной одежды, вывезли в эту тайгу и оставили погибать. До них здесь жили одни монахи да охотники. Но с монахами Советская власть разобралась в первую очередь, а их обители превратила в лагеря смерти. На Масельге к тому времени были только упраздненные монастырские земли. Ни одного монастыря здесь к тому времени уже не было, все они были восточнее, ближе к Каргополю. Жертвы репрессий зимой выжили. Кормила их тайга охотой и озера рыбой. Именно этот работящий и несломленный люд, восстановил и отстроил заново ветхое монастырское хозяйство: Они, восстановили мельницу на копани, а потом построили плотину и мельницу на Кулгомке. Они построили Гужево и возродили Масельгу и Вильно. Они перестроили церковь на Хижгоре. Потом была Отечественная война, и от цвета нации осталась четверть. Которую разбавили всякими бродягами и бездельниками.
Рассказ Стаса слушали молча. Создавалось впечатление, что в этом, всеми забытом, потерянном крае, погибла целая цивилизация, и при этом не одна. Когда чай был выпит и костёр догорел, стали укладываться спать. Ночью над палаткой повисла оглушительная тишина, которую не нарушал даже писк комаров.
* * *
На утренней рыбалке Валентин поймал счастливые семь щук. Мы, в это время сготовили завтрак и ждали главного добытчика. Избыток несъеденной рыбы решили посолить, чтобы в будущем закоптить. Для этого, после завтрака, Стас с рыбаками стал ремонтировать полуосыпавшуюся земляную коптильню. Ну а я вызвался почистить тропу.
Продолжение тропы около лагеря я нашёл сразу. Первые сто метров шли через смешанный лес. Среди чахлой травы и черничников, тропа была легко различима. Препятствиями оказались несколько упавших гнилых берёз. Часть стволов растащил, часть разрубил, в обход больших деревьев расчистил проходы. Дальше было сложнее. Лес стал сосновым. Завалов здесь было мало, но еле различимую тропу пришлось вторично метить зарубками. В низинке, заваленной сухостойными ёлками, тропу потерял. Раскидал часть ёлок по сторонам и обнаружил полусгнившую табличку с вырубленной надписью «Тялозеро». Возможно, это был указатель. Присмотревшись к деревьям, обнаружил несколько старых зарубок, обозначивших тропу. Нашёл даже дерево, затёсанное с двух сторон. Возможно, здесь висел указатель на ответвление тропы. Чтобы не заблудиться, решил не искать потерянное продолжение основной тропы и не проводить разведку найденной. Вернулся в лагерь и рассказал Стасу о находке. Стаса находка тропы на Тялозеро заинтересовала. Он знал про озеро, но не думал, что туда есть тропа.
После обеда, мне на подмогу в расчистке тропы был командирован Димыч. Продолжение тропы нашли в другом месте, совершенно не там, где я её искал. Лес был смешенный, и вся наша работа состояла в уборке с тропы всякого мелкого мусора. До Чёлмиы - перешейка между Вендиозером и Торосозером, дошли быстро. За деревянным мостом из струганных брёвен через протоку, было продолжение озёрного перешейка, заросшего ольхой. Здесь рубили ветки и топтали осоку в низине. Завалов не оказалось. От копани в Гужово, шла тракторная дорога. Осмотрев её, мы побрели в лагерь.
Вечером, после удачной рыбалки Валентина, почистили рыбу, поужинали и завалились спать.
* * *
Утром всех разбудил Валентин. Озираясь на нас сонными глазами, он говорил: «Слышите, как рыба в озере плещется!?» Мы, сообща, решили урезонить добытчика, что от рыбалки у него крыша поехала, но тут сами услышали громкий всплеск со стороны лодочной пристани. Выбираемся из палатки и видим, как дикая утка ныряет за рыбьими потрохами, оставленными нами вчера вечером. Утка оказалась настолько непуганой, что на наше присутствие не обращала никакого внимания.
После традиционной утренней рыбалки, дрёмы и завтрака, Стас решил нас вывести на экскурсию по окрестностям Масельги. Сплавали на лодке Валентина в дальний конец Лёвоозера и осмотрели плотину и остатки мельницы. Потом пешком прошли по расчищенной тропе, и осмотрели брошенную деревню Гужово, Хижгору с деревянной церквушкой и деревню Масельга, в которой не оказалось ни одного обитателя. Хотя несколько домов были в исправном и даже жилом состоянии. Вернулись в лагерь под вечер. Теперь у нас было более менее чёткое представление о расположении озёр, проток и дорог в этом потерянном крае.
Вечернюю рыбалку, по жребию, выиграл Димыч. Угнаться за главным добытчиком сложно. Побить рекорд в семь щук за рыбалку, тем более. Тем не менее, Димыч обрыбился на две щуки, и в сумерках заблудился в Лёвоозере. Стоянку он почему-то искал метрах в трёхстах севернее нашей. При этом он уверял, что отчётливо слышал наши голоса именно там. Более того, он не видел Валентина, который ловил окуней на удочку в районе лодочной пристани. Мы же отчётливо видели все перемещения Димыча в озере, имеющем почти круглую форму.
Общее мнение друзей сводилось к тому, что Димыч может заблудиться не только в трёх соснах, но и в тазике. Я встал на защиту друга, подкинув мысль, от которой все умолкли: Когда я в одиночку чистил тропу, меня ни на секунду не покидал дикий ужас, что за мной кто-то наблюдает. Кстати, везде, где мы были, присутствовал хоть какой то шум, а здесь третий вечер царит зловещая тишина!
Какое то время все молчали и озирались по сторонам, пытаясь разглядеть в призрачных белых сумерках того, кто за нами наблюдает. Глаза! Сказал Валентин, показывая в сумрак чащи. Приглядевшись, мы заметили, как в окружающем нас лесу вспыхивают и гаснут еле заметные огоньки. Таинственные обитатели леса десятками глас наблюдали за нами.
Напряжение росло с каждой минутой. Димыч нервно пытался прикурить от подобранной у костра головешки. Головешка тлела, руки дрожали, прикурить не удавалось. Тишину нарушил хохот Стаса. Прокашлявшись и прочихавшись, он, наконец, сказал: «Димыч! Это не головешка! Ты от светлячков пытаешься прикурить. Дрова кругом одно гнильё. Для костра наломали, теперь эти гнилушки светятся! Идите спать, а то черти начнут мерещиться!»
Пока дело не дошло до чертей, стали укладываться спать. Первым уснул убродившийся за день Стас, и стал своим диким храпом наводить ужас не только на лесных обитателей, но и, наверное, на местных чертей.
* * *
Дальнейшее пребывание на Маселгских озёрах могло стать однообразным, если бы не туристы. В этот потерянный край, кроме нас, забрели туристы. И были они не просто туристы, а лодочники и рыбаки. Более того, они были нашими земляками. Причём не просто земляками, а коллегами Стаса по работе. По этой причине наш лагерь пополнился одной палаткой и тремя надувными лодками. Компанию нам составили чета Крыловых со студентами.
На этом позвольте закончить рассказ о мопедном походе по северу. Тем более, что описывать далее нечего. Наловив и закоптив приличный запас рыбы, мы снялись со стоянки и отправились в Морщихинскую. Наши водоплавающие друзья везли наши рюкзаки в лодках через все озёра. А мы где тащили, где катили мопеды по остатку тропы и тракторной дороге с Гужова. В Морщихинской, погрузили водоплавающих на рейсовый автобус до Каргополя, отдав им часть нашей поклажи. В Каргополе у водоплавающих была пересадка на другой автобус, до Няндомы. Мы, вновь загрузив мопеды своими вещами, добирались до Няндомы с промежуточной ночёвкой и отстали от друзей на сутки. В Няндоме слив остатки топлива, сдали мопеды в багаж и добирались до Ярославля поездом.
Для нашей группы, это был последний групповой мопедный поход. Рыбаков так заинтересовала Маселга, что они пересели с мопедов на надувные лодки и несколько сезонов подряд ездили на эти озёра отдыхать и ловить рыбу. Я пересел с газульки на двуху и совершил несколько вылазок по северу, одолев в последнем походе тайгу между Сыктывкаром и Архангельском. Об этом есть отдельное повествование из нескольких рассказов. Что касается Маселги, то о ней разговор особенный. Собрав по ней кучу самой разнообразной информации, я выложил её в отдельном повествовании. Это настоящая баллада о Потерянном крае, в который хочется приезжать снова и снова, чтобы разгадать его тайны или случайно найти новые.