На мопеде от Сыктывкара до Архангельска. Эпизоды из походов разных лет

Было это осенью. На селе праздновали день Конституции и окончание битвы с урожаем. Погода тоже была в загуле - из ползущих почти по самой земле рваных и грязных туч сыпался скудный дождь вперемежку со снегом. С севера тянуло холодом.
К трем часам дня я выбрался на Архангельский тракт. Позади было тридцать километров Козской дороги, доведенной сельской техникой до консистенции жевательной резинки. На пережевывание, то бишь на преодоление этой дороги потребовалось шесть часов. За это время одежда на мне вымокла больше от пота, чем от дождя. Мопед, отказавшийся не только ехать, но и способствовать движению, сотый раз сменил имя и был обруган так, что краска на нем покраснела. Все святые и не святые сначала были призваны на помощь, а потом прокляты вместе с дорожниками и всеми, кто тут ездил. Последнее обстоятельство сыграло роковую роль - судьба повернулась ко мне задом, решив посмеяться, и выбрала орудием возмездия мою же технику.
До домашнего тепла оставалась добрая сотня верст почти отличной дороги. Я сидел на куче грязи и пытался разжевать твердосплавную ириску. Куча грязи называлась "Рига-22". Ее суперсовременный (по тем временам) двигатель Ш-62 завязался летом на второй тысяче километров. Место этого шедевра занял собранный из мешка Ш-52, с цепляющимися за все, что попадется на дороге педалями и с противозачаточным средством для мозгов селедки вместо генератора. Цепь годилась только для общения с любопытными собаками, тормоза, как всегда, только числились, в общем, мопед был в рабочем состоянии.
Ириска не разжевывалась. Пришлось оставить ее четвероногому другу с более мощными челюстями. Толкаю с Пречистинской горы мопед. Движок чихает, стреляет, но заводиться не хочет. Когда в голове созрело очередное название этой техники, мопед завелся и дернул так, что я чуть не растянулся на дороге. Прыгаю в седло и разгоняю аппарат до крейсерской скорости в 30 км/ч. Быстрее нельзя - развалится. Лицо обжигает ледяной ветер, за шиворот просачивается вода, по уху хлопает отвязавшийся башлык, что-то брякает, но все это мелочи. Главное, я все - таки еду!
На очередном спуске перед деревней сваливается цепь. Двигатель глохнет, и мопед начинает разгоняться. Даю ему волю - дорога почти свободна. Это почти тащится по обочине и как солидный транспорт имеет четыре колеса, но при этом у него шесть ног и четыре глаза.
Уверяю Вас это не монстр и не инопланетянин, а всего-навсего гужевая повозка. Гуманоидная ее часть вдрызг нормальном состоянии и занята музыкальным сопровождением. Сквозь помехи из кашля, чихания и икоты слышно, что процессия не идет или едет, а откуда-то выплывает. В общем, транспорт движется на автопилоте и опасности для меня не представляет.
Закладываю маневр, чтобы благополучно обогнать этот пешкарус, но судьба бросает в меня свою первую перчатку: лошадь решила перейти дорогу. Завалить разогнавшийся мопед не успеваю. Целюсь туда, где помягче. Нагибаю голову, выставляю вперед плечо, закрываю глаза и... Бедное животное... По голове, сорвав башлык, что-то шаркнуло. Проваливаюсь в какую-то липкую и мокрую пустоту. Открываю глаза - сижу в луже на обочине. Оборачиваюсь - лошадь топчется по моему башлыку. Иду отбирать у нее этот трофей. Лошадь испуганно озирается, ожидая ручного ввода информации в свое запоминающее устройство. Подхожу ближе. Нервы животного не выдерживают, и оно одним махом пытается покончить с настырным незнакомцем, надоевшей телегой и дибилоидом погонщиком. Врубив с места свою третью скорость в виде галопа, лошадь заложила такой крутой вираж, что телега опрокинулась. Веселый ковбой десантируется в свежую кучу биологически чистого продукта животного происхождения. Товар ему явно не нравится. Раскидывая по сторонам лошадиные яблоки, он хрипло орет о нестерпимой любви к сбежавшей кобыле и, особенно к ее матери. В это время объект его страсти шлепает по лужам деревенской улочки, волоча за собой передний мост от телеги с сиротливо болтающимися на нем вожжами. Подбираю башлык и сквозь ругань извозчика слышу доносящиеся с обочины кх-кх-кх, пф-пф-пф и сы-сы-сы. Там, сидя на лавочке и демонстрируя два зуба на троих, хохочут старухи. Да, такого театра они еще не видали. Выделываю перед этой публикой реверанс - бабули приходят в восторг, ковбой лишается дара речи. Выволакиваю из лужи мопед и, изрядно намусорив, прежде чем тот завелся, еду дальше.
Начали собираться ранние осенние сумерки, когда судьба... Нет, не швырнула в меня вторую перчатку, а дала пощечину: в двигателе что-то крякнуло, заднее колесо пошло юзом, и я растянулся посреди дороги, оставив на вымытом дождем асфальте грязное пятно. Оставляю инцидент без комментариев, отметив, что на Козской дороге падать было мягче, разбираюсь, в чем дело. Коробка исправна, двигатель не прокручивается. Снимаю крышку генератора, вижу на крышке и роторе задиры - все ясно - скорефанились. Чтобы мятая крышка не клинила генератор, решаю ехать без нее.
Когда проехал Данилов, совсем стемнело. И в меня полетела вторая перчатка: движок подавился соплей, фара погасла, и я торможу очередной придорожной лужей. Странно, свеча чистая, а искры нет. Осматриваю генератор.... Статора нет, хотя ступица его на месте - алюминиевый бандаж с магнитами срезал шесть заклепок и укатился неизвестно куда. Что делать? Бросить мопед в канаве и ловить попутку? Уверен на 100 процентов, никто не остановится. Да и возить меня можно только в мусорном баке. Остается одно - в этой кромешной темноте искать дезертира от генератора.
Поиск ротора усложнялся отсутствием фонарика и отсыревшими спичками. Три часа ползал по обочинам, дороге и кюветам. Нашел три покрышки и двух ежей, впрочем, еж мог быть один и тот же. Когда мне стало казаться, что в этой кромешной тьме кроме меня есть кто-то еще, решаю прекратить поиски, пометить место и до утра смотаться в ближайшую деревню. С трудом нахожу брошенный на дороге мопед, сдергиваю его с подставки и слышу, как с него что-то падает. Ощупываю это и, чтобы не сойти с ума, даю волю эмоциям - это что-то оказывается ротором.
Спотыкаясь и чертыхаясь, волоку мопед по дороге. До деревни оказалось полтора километра. Несколько убогих избенок сгрудились около единственного фонарного столба. Такое впечатление, что они боятся темноты больше меня. Прислонив мопед к столбу, достаю топор и с жутким скрежетом выдираю доску из первого попавшегося забора. Потревоженные шумом собаки будят все население деревни. Поднимается жуткий скандал, но из-за заборов ко мне не выходят даже собаки. Я сам злой, как сто чертей, и мне наплевать но то, что вокруг происходит. Вытащив из забора шесть гвоздей, укорачиваю их до нужной длины и, загнав в обвязку фонарного столба отвертку, начинаю приклепывать на ней ротор к ступице. Под ударами топора столб запел, как набатный колокол. Жители загалдели так, будто я пытаюсь разнести в щепки всю их деревню. В этот момент судьба встала на защиту деревни, сунув мне под нос не перчатку, а вонючую портянку: фонарь на столбе погас.
Высказываю фонарному столбу все, что я о нем думаю и, пнув его напоследок, собираю манатки и тащусь за три километра в следующую деревню. Эта деревня оказалась больше предыдущей. Здесь было два фонаря и в три раза больше собак. Жители тоже оказались смелее - один из них вышел с ружьем на перевес, но сообразив, чем я занимаюсь, предложил мне воспользоваться наковальней. Не успел я порадоваться радушию хозяина, как этот хозяин оказался вооруженным вымогателем. Пришлось блефовать, будто в руке у меня не топор, а гранатомет. Доброжелатель не выдержал психического напряжения и пошел на попятную. Собираю мопед, стараясь не поворачиваться спиной к этому добродетелю. В крышке генератора выламываю вмятину насквозь, чтобы не задевала, и ставлю ее на место. Движок, на удивление, завелся с полоборота и так потащил, что на въезде в город ротор опять отвалился.
Качу мопед вдоль бетонного забора промпредприятия по ярко освещенной улице. До дому еще 15 км. Глаза ищут хоть что-то сколоченное гвоздями. Около здания заправки вижу деревянного козла - то, что надо. Козел старый, гвозди ржавые, вытаскиваются со скрипом. Заправка работает круглосуточно. На шум выбегает дежурная, увидев у меня в руке топор, с визгом кидается обратно и, гремя запорами, начинает возводить баррикаду у входной двери. Внимательно осмотрев ротор, понимаю, что клепать его бесполезно. Нужно крепить на скрутках. Для этого нужны пассатижи, которых у меня нет. Просить их у дежурной - бессмысленно. Сижу и жду, не подъедет ли какая-нибудь машина.
Какой-нибудь машиной оказывается "Запорожец". Попросить у водителя пассатижи не получается - увидев меня, он дал такого стрекача, что чуть не оторвал пистолет у колонки.
Вставив пистолет в гнездо колонки, сажусь на бордюр, прислонившись к ней спиной. В этот момент, чуть не отдавив мне ноги, на заправку влетает мусоровоз из соседней области. Меня не удивляет, чем он занимается в два часа ночи, на единственный вопрос о пассатижах водитель утвердительно кивнул головой. Пока мусоровоз впитывал в свои недра полтонны нашего бензина, я успел починить мопед. Благодарю водителя за помощь и, с чувством победителя, над иронией судьбы еду через город.
Радоваться пришлось не долго. Очередное наказание последовало в центре города, и было очень изощренным: на пустынной площади перед гостиницей "Турист" останавливаюсь на красный свет. Мимо меня, шурша шинами по мокрому асфальту, прокатывает "Икарус". Выражаю ему свое презрение - мало того, что он проехал на красный свет, он меня еще и водой окатил. Автобус тем временем встает у гостиницы и кого-то высаживает. Мне зеленый, еду. Пассажиры автобуса столпились на тротуаре, и ждут, когда я проеду. Их поведение мне кажется странным. Зато этот полированный членовоз встал посреди дороги. Объехать его не удается - переднее колесо мопеда проваливается в замаскированный под лужу открытый люк. Чудовищная сила швыряет меня через руль, и я на животе въезжаю под низкий зад "Икаруса". Мопед пытается пролезть за мной, но руль ему явно мешает. Над головой урчит и пышет жаром двигатель автобуса. Пытаюсь ногами вытолкнуть мопед, чувствую, что мне кто-то помогает. Выползаю сам, кто-то протягивает руку и помогает встать. Кругом люди. Мой мопед стоит, и к нему прилаживают вывалившийся бак. Тихо разговаривают. О боже, это же немцы! Вспомнив что-то из курса средней школы, говорю помогавшему мне пожилому мужчине: «ГРОСЕ ДАНКЕ, ГЕРР!" Беру бак и лихим ударом вгоняю его на место. Немцы выражают восторг, кто-то хлопает в ладоши, а пожилой мужчина с грустью и сожалением говорит: «ООО, РУСИШ ТЕХНИК..." Жестами прощаюсь со своими неожиданными помощниками и, с полоборота запустив мотор, что привело немцев в восторг, еду домой.
Судьба решает окончательно расправиться со мной, приготовив целую кучу пакостей прямо в моем доме: у подъезда я наткнулся на настоящий противотанковый ров с водой - опять что-то искали. С трудом протаскиваю мопед по надоевшей мне еще на Козской дороге глине. Лифт на ночь отключили. Запинаясь в темноте за бутылки и банки, вдыхая аромат потревоженного дерьма, втаскиваю мопед по лестничной клетке на десятый этаж. Попытка отмыться от дорожной грязи успехом не увенчалась, в связи с аварией, в доме отключили холодную воду. Бросаю на пол спальник и заваливаюсь спать. Сон не идет. Мысли сплетаются в безысходный узел - Будто вся земля является адом, а ее жители сами выбирают себе муку в виде хобби. Если орудие муки делаешь не сам, то мука становится тяжелее. Перед глазами встает лицо пожилого немца, и опять звучит его горестная фраза: « ООО РУСИШ ТЕХНИК". Приходит догадка, от которой становится жутко, этот мудрый немец имел в виду не мою технику, а МЕНЯ!!!