Беломорская быль

Песнь четвертая

Поморские мотивы

Это сейчас известно, что у слона есть хобот, а земля круглая (правда, не всем, но это второй вопрос), а вот раньше белухи жили среди людей, и это никого не удивляло. В поморском сказе, поведанном нам завсегдатаями кемской молочной, говорится так.

Совсем развалилось хозяйство Саввы, дом осел, скотину свалил мор, дети якобы уехали учиться в Петрозаводск (а на самом деле - в Москву, на Савёловский рынок), а жена, поглядев на все эти безобразия, попросила отвезти её в море и утопить. Всю ночь как баба проплакал Савва на валуне, что первым встречает прилив, и студёный ветер сушил его слёзы, а перед самым рассветом коварно сорвал с головы шапку и бросил в волны. И стало это последней каплей в чаше терпения Саввы, прыгая по камням, достиг он берега, наладил верный карбас, кликнул жене, чтоб собиралась, поглядел в надежде на лик Угодника, что на мачте был закреплён - не подскажет ли чего? Молчал Мирликийский Чудотворец, смотрел на Савву грустно и укоризненно. "И поделом," - подумал Савва, принял от подошедшей жены узел, помог ей в карбас забраться, да и отчалил от берега. Как шхеры прошёл - поставил парус, веселей побежал карбас. Да только Савве не до веселья. Правит и думает: "Самому, что ли, утопиться? Дак карбас жаль - разобьёт о камни, а то и вообще не ровен час соседи в море заметят да к рукам приберут. Нет, рано топиться, пока соседи имеются - надо бдить".
Тем временем уж далеко ушли - за самые Кузова. Дальше, если править в море, можно и соседям радость доставить собственной гибелью - ан перебьются. Оборотился к жене, спрашивает: "Ну что? Тут тебе справно будет иль к Кузовам поближе подойти - авось башкой об донный камень трюхнешься, дак меньше мучений". "Не надо никуда больше идти, здесь мне справно", - отвечает жена. Плат перевязала покрепче, узел взяла, обняла Савву и за борт - нырк. У Саввы - на что крепкий мужик был - а сердце-то ёкнуло. Чай не селёдка за бортом плеснула - супружница. Подождал для порядка, вздохнул, да и к дому решил идти. Только начал руль перекладывать - расступились волны морские, и возле карбаса белуха всплыла. Некрупная, но какая-то странная - на голове плат, правым плавником узелок к брюху прижимает. Савва первым делом на Чудотворца взор обратил - а старец Николай знай себе горизонтом любуется, на белуху ноль внимания.
А белуха вдруг говорит человечьим голосом: "Ну что, Савва, не признал жену любимую? Тридцать лет жила я с тобой в мире людском, тридцать лет горе мыкала, тридцать лет ждала, что попадёт тебе в сети Царь-Рыба, и станем мы счастливы. А раз за тридцать лет не улыбнулась тебе удача, то срок мой истёк - пора домой возвращаться, в родную стихию, к товаркам моим, что сельдяные косяки в шхеры загоняют. Но ты не горюй - найдёшь себе среди людей супругу новую, а чтоб жилось вам весело и сытно - забрось-ка сей же час невод, сделаю тебе сюрприз на прощание". Савва как в начале белухиной речи рот открыл от несказанного удивления - так с отверстым ртом невод на дне карбаса нашарил и в море забросил. Тут ещё один голос над морем разносится: "А что ж, Савва, и впрямь ты решил, что не отвратил бы я и тебя, и супружницу твою, коль была бы она человеком, от греха руконаложения? Ай, Савва, дурак же ты после этого, и сомнения в тебе излишне развелось. Как вернёшься домой - прямым ходом в церковь, да чтоб поклоны бил не ленясь, как на прошлой неделе, а истово". Смотрит Савва на Чудотворца, рот ещё шире распахнул - буревестник влетит, крыльев не сложит. Хмурится старец, и словно вторя челу его, небо тучами затягивается.
Тут белуха тычет носом в карбас: "Что задумался, тюха, невод-то доставай! До заката, что ли, с тобою нянькаться?"
Потянул Савва невод - тяжела сеть. Бьётся в путах огромная рыба с серебряной чешуёй и маленькой золотой короной на голове. "Это и есть сюрприз мой, - говорит белуха. - Проси Царь-Рыбу о чём хошь, всё исполнится. Но помни - один раз проси, второго случая не будет. Прощай же, Савва, не поминай лихом". С этими словами плеснула белуха и ушла в море.
Горит нестерпимо в сетях рыбья чешуя - а у Саввы в голове одна мысль: "Что ж просить-то? Как шансом распорядиться???" А ветер крепчает, уж и волна пошла такая, что поморский карбас качается как казанка в пруду. Эх, была не была! И на всё Белое море заорал Савва, глядя прямо в мутные рыбьи глаза: "ПУСТЬ У СОСЕДЕЙ ТОЖЕ ХРЕНОВО БУДЕТ!!!!"
Стих на мгновение ветер, успокоились волны. И в полной тишине услышал Савва шелестящий голос Царь-Рыбы: "Ты сказал, а я услышала. И будет по слову твоему". Потом же изогнулась могучим телом, разорвала невод и в волнах скрылась - как и не было её.
Как волны сомкнулись - спало в моря оцепенение, шквал налетел, обдал с ходу косым дождём, рванул карбас. Савва за весла - да куда там, как игрушка взлетает карбас на крутых волнах, падает вниз со страшной высоты.
Вздёрнул Савва голову к верхушке мачты, где образ укреплён, взмолился, все глупости свои, все слабости припомнил, дал обет искупить.
"Ништо, выведу, - звучит в ушах его голос, - Руль держи, об остальном на берегу потолкуем. Да не забудь же, что обещал!"
Воссиял лик Чудотворца дивным светом, протянулся луч к шхерам, а внутри луча - вода гладкая да ветер попутный. Мигом поставил Савва парус, правит карбас, к дому идёт.
Вот и знакомый берег, вот и изба родная покосилась на берегу. Причалил Савва, привязал карбас, выскочил на камни - и оторопел... Разруха кругом, всё какое-то больное и серое, да и его изба немногим лучше на общем фоне выглядит, но, по крайней мере, не выделяется, как раньше.
"Эвона как..." - только и смог сказать Савва.
Впрочем, долго не думал - прямо с берега в храм побежал, каяться и поклоны бить, а потом и жену себе нашёл новую, работящую да смышлёную, она и надоумила в Сегежу уехать. Хоть и вонючее место, а всё-таки город.
Ну а в Кеми и по сей день всё по слову саввиному продолжается - видать, с тех пор так и не попалась никому в сети Царь-Рыба....

От Беломорска до Кеми - около сотни километров, и поэтому мы позволили себе немного отоспаться после давешнего нектара и выехали к полудню. Путь до Кеми был отмечен разве что нашей яростной зевотой, одолевавшей по очереди.
Прибыв в Кемь и затащив вещи в гостиницу, отправились на разведку и тут же попали на праздник 222-летия города и 80-летия района. На площади была сооружена сцена, на которой выступали коллективы и солисты художественной самодеятельности, а вокруг сцены во множестве раскинулись торговые шатры с шашлыками, выпечкой, чаем, пивом и почему-то канцтоварами.

Неподалеку от сцены для детишек был устроен надувной городок развлечений, а также подогнан БТР, по которому мелюзга с восторгом и удовольствием ползала.Дети постарше предвкушали вечерние забавы с лицами противоположного пола, организацию которых начинали уже сейчас. Взрослые же деловито сновали между магазинами, укромными местами и площадью, с каждым новым циклом всё больше наливаясь внутренним светом.

Мы прошли через площадь и пешком (поскольку движение было перекрыто) направились к Успенской церкви и далее - по мосту через одноименную с городом реку на противоположный берег. По пути зашли в музей поморской культуры, познакомились с милой дамой - новым директором музея и подарили на память клубный календарь и двухтомник А.Онегова.

Памятуя о прошлогодней неудаче с выходом на Соловки, я с тревогой поглядывал на небо - однако погода ничем не обнаруживала признаков ухудшения. Пользуясь благоприятным случаем, скатались в Рабочеостровск, но фрагменты сделанной там фотосессии я решил разместить в отдельной части "Беломорской были".

Ночь прошла спокойно, и рано утром мы уже топтались на причале возле ошвартованного "Василия Косякова". По случаю окончания триады выходных и праздничных дней желающих попасть на борт было немного - трюм-каюта оказался занят полностью, но без трамвайной истерики, а некоторые сразу предпочли остаться на палубе и дышать морским воздухом.По мере продвижения к Соловкам в руках у палубной богемы стали возникать сосуды с согревающей микстурой и разнокалиберные питейные ёмкости. Вскоре палуба представляла собой весьма харизматичное сборище поднабравшейся публики, отдельные кучки которой пели песни, травили анекдоты, вели философические беседы или просто бодрились. На носу судна девушки играли в "Титаник", изображая из себя Кейт Уинслет.

Спустя положенное время "Косяков" ошвартовался у Тамариного причала о.Соловецкий.
Пассажиры выгрузились на пирс и нестройною толпой, постепенно распадающейся на ручейки групп, отправились навстречу заветным целям посещения острова.

Надо сказать, что температура воздуха на Соловках заметно отличалась от материковой в меньшую сторону - и это несмотря на ясную погоду. В тот день мы не придали этому обстоятельству особого значения, бодро протопав в место расположения, закинув вещи в нумера и немедленно отправившись в пеший поход к поселению. По пути не забывали отдавать должное открывающимся видам, радовались солнцу и вели экспедиционные наблюдения.

Когда исследовательский шоп-тур был успешно завершён, навьюченные поклажей и записями, мы возвратились на базу и приступили к систематизации впечатлений, катаясь на катамаране по озеру.

Их накопилось достаточно - по крайней мере, для построения первичных выводов. С частью из них мы с радостью познакомим вас в следующей песне, а пока лишь заметим, что этот день оказался самым безмятежным из всех, что нам довелось провести на острове.

Начиная со следующего утра, нас ждали серьёзные испытания.

Да хранит вас Великая Сила! Оставайтесь с нами.

Начало | Песнь первая | Песнь вторая | Песнь третья | Песнь четвертая | 

Песнь пятая | Песнь шестая | Песнь седьмая | Песнь восьмая |