Что такое Муксулма - спросите вы. Муксулма (Муксалма) - один из островов Соловецкого архипелага. А почему преодоление? Да потому что Соловецкая земля известна именно тем, что это край лишений, испытаний, преодолений. Но давайте же по порядку. Помните, в Ферапонтово мы встретили путешественников на Газели, которые возвращались с Соловков? Вот они-то и посоветовали нам сходить посмотреть дамбу на Муксулме, всего 8 км от поселка. По пути они купались, шли не торопясь, дети достаточно легко преодолели этот путь. Связка слов «дамба» и «Муксулма» ничего нам не говорили, но весь их рассказ сопровождался искренним и неподдельным восторгом и каким-то особым, карело-соловецким блеском в глазах! Короче, мы прониклись и уверовали.
Проснувшись после вечернего лодочного похода, решили идти смотреть дамбу. Девчонки-художницы сразу предупредили, что Муксулма - это на целый день. Признаюсь, я не поверил. 8 км с детьми - 2 часа туда, 2 обратно. И час там. Уходили в 11, значит часа в 4-5 должны были вернуться.
Забегая вперед, скажу, что с оценкой времени мы ошиблись, но нисколечко по этому поводу не расстроились. К тому же время на Соловках абсолютно потеряло свою московскую ценность, оно текло как-то отдельно от всего происходящего, ни во что не вмешивалось и ничуть не мешало событиям происходить так, как было определено свыше. Кто-то попробует объяснить это белыми ночами, но сам я твердо уверен, что главное здесь - исключительно влияние ауры сурового острова. А вот ТО, что мы увидели, узнали и почувствовали на Муксулме, стоит несравненно больше, чем затраченные часы или калории.
Итак, взяли с собой малый рюкзачок с бутербродами, водой, ветровками, накомарниками и отправились на дамбу. Путь пролегал вдоль ВПП местного аэродрома, в тот момент, когда мы миновали аэродром, на посадку с интервалом минут 5-10 зашли два полноразмерных, а не каких-нибудь кукурузника, авиалайнера. Наверное, из Москвы, подумали мы и продолжили путь. На удивление, шли достаточно ходко, быстро дошли до предполагаемого места купания в озере. Было совсем не жарко, и даже не смотря на то, что светило солнце, ветерок создавал прохладу, уже некомфортную для купания. А чтоб вы думали, там до полярного круга около сотни верст всего. Отдохнули без купания. По мере продвижения по дороге пейзаж постепенно менялся. Лес, через который мы шли, сначала был совсем дремучий - густой, темный, и очень пересеченный естественными впадинами и замшелыми глыбами - по такому идти-то замучаешься, не то что грибы собирать. По мере продвижения лес редеет и ландшафт меняется, лрастительность становится все жиже, появляются заросшие мхом поляны. Поднимаясь с пригорка на пригорок, мы миновали еще пару озер, моховое болото, и уже порядком подустали, когда появились признаки близкого моря. Слышался крик чаек и звук какой-то моторки. На последнем участке пути нормальный лес сменила натуральная лесотундра. Раньше такого видеть не приходилось. Мох, кочки, частыми пучками по 3-5 штук растут березки. Причем это не те белые березы под моим окном, которые воспел известный рязанский парень. Лесотундровые березки - они как бы это сказать, чахлые такие деревца. Во первых, низкие. Метра три, ну может четыре, не выше. Стволы, поросшие серо-зеленых лишайником. Тонкие и гнилые на вид, как будто больные.
Затем дорога, полностью потерявши форму и проезжесть в лесотундровых болотах, постепенно формируется, крепнет, приподнимается надо мхами, и конце концов мы заметили, что идем по твердой насыпи, выложенной из камней. По этой дороге мы и вышли к дамбе, весьма утомленные переходом. До берега действительно оказалось 8 единиц пути - нам встретилось ровно 8 бело-полосатых столбов с последовательными цифрами от 1 до 8. Утверждать, что это километры, я все же не возьмусь.
Дорога, постепенно поднявшись метра на полтора-два над местностью, извилистой линией уходила к следующему острову, Муксулме. Вся дамба сооружена из крупных камней. Пожалуй, камни поменьше, чем в стенах Соловецкого монастыря, но собраны и подогнаны с такой же тщательностью, только что без известкового раствора. Потрясающее зрелище. Фактически, дамба была построена по каменной отмели, идущей от Муксулмы к Соловецкому острову.На всем протяжении (около километра) это действительно сплошная дамба, которая, извиваясь, пересекает небольшие участки воды. Только в одном месте, там где между островами был проливчик, в дамбе устроены 3 арки для перетока воды во время приливов и отливов. Мы видели монастырь, мы видели каналы на озерах, но только увидев эту дорогу, смогли в полной мере оценить и понять, сколько труда вложили монахи в преобразование острова. Я уже говорил раньше, что все сделанное на острове не нарушало гармонии природы, вот и эта огромная дамба тоже ничуть не казалась чужеродной, не было в ней ничего от человека, абсолютно природное порождение. Тогда-то и родилось вербальное выражение, которое, как мне кажется, точно описывает увиденное нами. Памятник человеческому труду, созданный самой природой. Образец того, как можно преобразовывать природу и не нарушать ее гармонии. Несколько позже, на Каргополье, мы беседовали с человеком, ведущим историческую научную работу. Он говорил о том, что наряду с религиозными мотивами при постройке церквей всегда принимались во внимание эстетические соображения, даже, возможно, именно они ставились во главу угла. Я бы с ним даже согласился, если бы уже не обладал тайным знанием. Знание это дал мне лет 10 назад священник в Церкви Покрова на Нерли. Он рассказывал о том, что церковь за 800 лет никогда не была затоплена. Вода доходила до последней ступеньки, но выше никогда за эти 800 лет не поднималась. Я, помнится, восхитился мастерством зодчих, которые сумели учесть это при строительстве и выбрали именно такую высоту основания, чтобы половодья не заливали церковь. Вы же согласны со мной, что это удивительно, как в те времена мастера могли столько всего предусмотреть и рассчитать. Все согласны? Эх, безбожнички!!! Как объяснил мне тогда служитель культа, мастерство зодчих здесь не играло никакой роли, ибо никто не в силах провидеть на столько лет вперед. Исключительно волею Божией церковь никогда не подтапливалась! И свидетельствует это о богоизбранности и святости, присущей этому месту. Такой вот поворот, извините за лирическое отступление. Так что все, созданное на Соловках тоже промысел Божий, не иначе!
Подойдя к дамбе, мы все-таки порядком устали, и долго сомневались, идти ли по ней на другой остров. Несмотря на усталость, все-таки пошли. Посмотрели, как переливается вода через устроенные в дамбе арки, увидели как колышутся на течении листья ламинарии, более известной нам в виде консервов «морская капуста». Поговорили с двумя МЧС-никами, приплывшими на красивой надувной лодке, которые подводно охотились на зубатку. В мешке у них лежало около 10 рыбин - неплохой улов. Выяснилось, что зубатка получила название от мощных зубов, которыми она разгрызает основной объект своего питания - мидий. Причем зубы-наросты у нее повсюду, в том числе на нёбе. Ныряльщик рассказал, что было пара опасных эпизодов, когда подстреленная зубатка могла вцепиться в палец. Откусить бы может и не откусила, но переломы были бы обеспечены, уж очень мощные у нее челюсти.
Не смотря на остановки, километр дамбы дался нам очень тяжело. Уже выйдя на Муксулму, мы малодушно собрались передохнуть и двинутся в обратный путь, так и не достигнув виднеющихся строений. И вдруг чудесным образом нам навстречу выходит человек со штативом, кофром, фотоаппаратами. Будто бы фотограф. Он посмотрел на нас, отметил совершенно уставший вид и безнадежность во взглядах, и вдруг неторопливо заговорил. Он говорил, какие молодцы дети, что прошли такое расстояние, говорил что приехать из Москвы и не дойти километр - это неправильно, он нашел какие-то слова одобрения для жены, и в заключении сказал буквально следующее: «вот вы дойдете до скита, и поставите в личном плане большую жирную галку» У меня аж все перевернулось и воспрянуло внутри! Как он может, откуда он знает? «Жирная галка в личном плане» - это любимое выражение человека, который говорил (помните, в начале моего повествования) о Селигере как о воротах в Карелию. Я бурно запротестовал, что собеседник использует «наши» выражения, откуда он их вообще знает! На что наш фотограф ухмыльнулся в несуществующую бороду и пошагал по дамбе в сторону Большого Соловецкого острова. Ни раньше на острове, ни потом я его не видел... Да и фотограф ли это был?
Ободренные, мы неожиданно легко преодолели оставшийся километр и вышли к строениям. Сергиев скит давно разрушен, осталось двухэтажное строение, поразительно напоминающее новодел. Смотритель (кстати, из подмосковной Подольской епархии) пояснил, что это постройка начала века. И действительно, внимательный взгляд может рассмотреть архитектурные и декоративные элементы, свойственные тому времени. Это здание было построено монахами, использовалось во времена СЛОНа как лагерные бараки, а когда его захотели разобрать на кирпич - увы, обломались. Извесковая кладка настолько прочна, что ломается кирпич, а швы остаются целыми. В стороне от здания располагается сделанная из камней наклонная плоскость, ведущая в никуда. Смотритель пояснил, что это был заезд на второй этаж коровника, ныне разрушенного. Такие же заезды, но не каменные а деревянные, мы видели и в коровниках поселке, зафиксированы они например на фотографии Yuricon-а.
(Наши фотографии существуют пока только в аналоговом виде, надеюсь дойдут руки до оцифровки, тем более что цифровым аппаратом мы уже обзавелись.)
Детям я рассказал, что это наверное из-за снегов, которые заметают вход, коровы содержаться на втором этаже. Чтобы зимой к ним можно было подобраться. И ошибся. Коровы, как им и полагается, живут внизу. А на втором этаже, под высокой крышей, хранится сено. Зимой на морозе его не очень удобно возить с дальних делянок или раскапывать из сугробов. Такой конструкции мы раньше не видели, смотритель пояснил, что это традиция поморских деревень. Тогда у меня зародилось первое сомнение о том, что поморы - это обычные русские люди, ушедшие на север и занимающиеся промыслом на побережье. Скорее это должна быть отдельная народность со своими традициями.
Поговорив с подольчанином и осмотрев помещения, где раньше располагались маслобойня, сыроварня и некоторые другие службы, связанные с животноводством, решили отдохнуть и пообедать.
Расположились прямо на лугу, достали бутерброды, перекусили и прилегли на травку отдохнуть... Что случилось, и как это объяснить, я не знаю до сих пор. Про себя не говорю, выдающаяся сила воли еще со времен студенчества позволяет мне засыпать в любой обстановке и в любом положении. Но здесь, под мягким солнышком, прямо на лужке, недалеко от фундамента церкви Сергия Радонежского, в мгновение ока уснули и неугомонные дети, и Марина, которая вообще трудно засыпает, ну и я за компанию. Марина проснулась первой минут через 15, и еще минут 10 с удивлением смотрела на мирно посапывающих детей, пристроившихся вокруг папы, посапывающего не менее мирно. Когда, проспав около получаса пробудилась и остальная наша команда, все с удивлением констатировали, что от усталости не осталось и следа. Не иначе, десница Божья осенила нас в этом благодатном месте и под ее сенью мы набрались сил на обратное путешествие. Я человек с инженерным мировоззрением, как говорится, основательно невоцерковленный, но честно разделяю то, что поддается рациональному объяснению и то, что относится к разряду мистики. Оставьте ваши попытки научно объяснить это усталостью, или чем-то еще. Понимаете, ну можно заснуть одному, ну вдвоем, но чтобы всем четверым разом и единым порывом... Детей вообще трудно уложить днем, а тут сами...
Короче, мы покидали Муксулму совершенно отдохнувшими, плюс ко всему пребывали в непонятном состоянии блаженства, близком к эйфории.
На обратном пути через дамбу нашим взорам открылась чудная картина, не замеченная по пути туда. Огромное прибрежное поле, низкое и совершенно плоское, переходящее в берег моря, всё было хаотически усеяно огромными каменьями, размером от «по колено» до «вам по пояс будет». Как будто огромное войско вдруг превратилось в камни - такая наша первая ассоциация. Для москвичей более понятна будет другая аналогия - представьте, что во время массового гуляния на Красной Площади весь народ обратился в камни. И по масштабам, и по количеству камней, вполне сопоставимо. Зрелище стоит того, чтобы посмотреть. Это я про Муксулму, а не про Красную площадь.
Обратный путь прошел достаточно легко, хотя и не быстро. Навстречу попадалось достаточно много пешеходов и велосипедистов, и с видом знатоков мы рассказывали, сколько еще идти, что там смотреть и т.д. Я думаю, в наших глазах был тот самый «соловецкий блеск», который мы впервые увидели у путешественников в Ферапонтово. Весь обратный путь дети тоже прошли пешком, лишь на последнем этапе Федор проехал с полкилометра у меня на плечах. По пути мы с ним собирали грибы по краю дороги (несколько подосиновиков, подберезовиков, горстка лисичек), и потому отстали от Марины и Маши. Пришлось перед поселком их догонять.
Был уже достаточно поздний вечер. Пока я разводил костер, Марина зашла в сельский магазин кой-чего прикупить к ужину (магазин работает до 2 ночи!) Быстро поужинали и отрубились спать. За плечами у нас было 20 километров, масса впечатлений от увиденного и познанного в этот день и, самое главное, чудесные полчаса отдыха на благодатной Муксулме, дарованные нам свыше.
Не могу не рассказать о забавном эпизоде, случившимся вечером. Да, по стилю этот случай явно диссонирует с описанием нашего похода, и яйцеголовые эстеты наверняка будут недовольны столь эклектичным рассказом. Однако я принадлежу к тем людям, которые считают, что жизнь непредсказуема, и, бывает, сама круто замешивает вещи совсем не совместимые. Тем собственно и хороша.
По возвращении с Муксулмы обнаружили, что рядом встали немцы, палаток 5-6. Наблюдательная Маша определила, что две из их палаток - копия нашей, 4-х местная McKinley. По этому поводу поболтали с молодым немцем на его родном языке. «Tent und Tent» - показываю я на соседние палатки, - «Идентичные». Ja-Ja улыбается он в ответ, Гут-гут. Потом он, растопырив пятерню, показал на такую же палатку, только 5-местную. Тут пришла моя очередь сказать Ja-Ja и продемонстрировать знание немецкого кинематографа: «Дас ист фантастишь». Он покивал головой и сказал что-то непонятное. Кроме «хэндэхох» ответить мне было нечего, запас немецких слов был исчерпан. Немец смотрел на меня и требовал продолжения общения. "Ауфидерзейн" - изящно вывернулся я и отошел к костру.
Чуть позже другой немец, классический бюргер с сединою в бороду, сидел в беседке с молоденькой туристкой и приобщал ее к немецкой культуре. Он громко и старательно произносил немецкие слова, она по нескольку раз повторяла. Однако взаимопроникновение культур не остановишь, бюргер тоже выучил несколько самых необходимых на Соловках слов. Через полчаса, совершая вечерний моцион с определенной целью, услышал из кабинки бюргерский голос, который на чистом русском громко и старательно вывел «ZA-NE-TA»! Да уж, ассимилировал бюргер достаточно быстро.
